Венгерская армия помимо боевых действий на Восточном фронте участвовала в подавлении партизанского движения и карательных акциях против мирного населения на оккупированной территории СССР — в Белоруссии, на Украине, а также в Брянской и Курской областях РСФСР.

Уже 17 сентября — 3 октября 1941 г. 2 венгерские пехотные бригады и 8 немецких полицейских батальонов вели бои против советских партизан и окруженцев в брянских лесах. В ходе данной операции венгры и немцы потеряли убитыми и ранеными около 3500 солдат и офицеров.

Венгерские военные на улицах советских городов...

В конце ноября 1941 г. на Украину стали прибывать венгерские бригады для выполнения исключительно полицейских функций на оккупированных территориях. В Киеве разместился штаб венгерской «Оккупационной группы». Уже в декабре венгры стали активно привлекаться для проведения антипартизанских операций. Порой такие операции превращались в весьма серьезные по своим масштабам боевые столкновения. Примером одной из таких акций может служить уничтожение 21 декабря 1941 г. партизанского отряда генерала Орленко. Венграм удалось окружить и полностью уничтожить базу партизан. Согласно венгерским данным было убито около 1000 «бандитов».

О характере и методах проводимых акций в отношении мирного населения СССР можно судить по показаниям пострадавших советских граждан.

Крестьянин деревни Светлово Севского района Брянской области А. И. Крутухин сообщал: «Фашистские сообщники мадьяры вступили в нашу деревню Светлово 9/V-42. — Все жители нашей деревни спрятались от такой своры и они в знак того, что жители стали прятаться от их, а те которые не сумели спрятаться, они их по расстреляли, изнасильничали несколько наших женщин. Я сам старик 1875 г. рождения был также вынужден спрятаться в погреб.... По всей деревне в ней шла стрельба, горели постройки, а мадьярские солдаты грабили наши вещи, угоняя коров, телят» .

Крестьянка того же района В. Федоткитна — «Приехали мадьяры и стали нас собирать нас в одну (нрзб) и выгнали в с. Коростовку, где мы переночевали в церкви — женщины, а мужчины отдельно в школе. Днем 17/V-42 г. нас пригнали снова в свое село Орлию где мы переночевали и на завтраго т.е. 18/V-42 г. снова нас собрали в кучу около церкви где нас пересортировали — женщин погнали на с. Орлию Слободку, а мужчин оставили при себе» .

Крестьянка того же района В. Ф. Мезеркова — «Когда увидели мужчин нашей деревни, то они сказали, что это партизаны. И этого же числа, т.е. 20/V-42 схватили моего мужа Мазеркова Сидора Борисовича рождения 1862 и сына моего Мазеркова Алексея Сидоровича, год рождения 1927 и делали пытки и после этих мучений они связали руки и сбросили в яму, затем зажгли солому и сожгли в картофельной яме. В этот же день они не только моего мужа и сына, они 67 мужчин также сожгли» .

Крестьянин того же района З. С. Калугин: «Когда я и моя семья заметили движущийся обоз, то мы все жители нашей деревни убежали в лес Хинельский. Оставшиеся в деревне старики были расстреляны венграми» .

Крестьянка того же района Е. Ведешина — «Это было в мае м-це 28 дня 42 года. Я и почти все жители ушли в лес. Туда следовали и эти головорезы. Они в нашем месте, где мы (нрзб) с своими людьми, расстреляли и замучили 350 человек в том числе и мои дети были замучены, дочь Нина 11 лет, Тоню 8 лет, маленький сын Витя 1 год и сын Коля пяти лет. Я осталась чуть жива под трупами своих детей» .

Крестьянка того же района Н. Алдушина — «Когда мы возвратились из лесу в деревню, деревню нельзя было узнать. Несколько стариков, женщин и детей были зверски убиты фашистами. Дома были сожжены, скот крупный и мелкий был угнан. Ямы, в которых были закопаны наши вещи, были откопаны. В деревни не осталось ничего, кроме черного кирпича. Женщины, которые остались в деревне, рассказывали о зверствах фашистов» .

В итоге только в 3-х деревнях Севского района Брянской области за 20 дней венгерскими солдатами было убито не менее 420 мирных жителей.

В июне — июле 1942 г. в лесах между Рославлем и Брянском была проведена антипартизанская операция «Vogelsang». В составе боевой группы находились танковый полк 5-й дивизии вермахта, части 216-й пехотной дивизии вермахта, части «Русской Освободительной Народной Армии» (РОНА), части 102-й и 108-й венгерских бригад — всего около 6500 человек. В ходе операции убито 1193 партизана, 1400 ранено, 498 захвачено в плен, выселено более 12 000 жителей.

Затем последовали операция «Nachbarhilfe», проведенная в июне 1943 г. под Брянском 98-й дивизией вермахта и 108-й венгерская бригадой с помощью частей РОНА, и операция «Zigeunerbaron» в ряде районов Брянской и Курской областей, в которой 16 мая — 6 июня 1943 г. участвовали XLVII танковый корпус вермахта, 4-я, 7-я, 292-я пехотных дивизий вермахта, 18-я танковой, 10-я моторизированной и 102-я венгерские бригады. В ходе этой операции уничтожено 207 партизанских лагерей, 3192 партизана убито и 1568 взято в плен.

Учитель истории из села Новосергеевка Климовского района Брянской области М. С. Говорок «В наших лесах отряд (100 человек) под командованием Николая Попудренко вел бои с дислоцированной здесь 105-й венгерской пехотной дивизией Алдя Золтана, которая славилась особой жестокостью в борьбе с партизанами... В начале июля венгры решили покончить с ними и стянули сюда крупные силы, заблокировав отряд в Софиевском лесу. Кровавая битва продолжалась несколько дней и ночей. В последнем отчаянном порыве партизанам с большими потерями удалось вырваться из блокады. К сожалению, в трех километрах от Новосергеевки погиб славный командир Николай Попудренко. Его тело тайно ночью забрали и перевезли на гражданское кладбище хутора. Посмертно ему присвоено звание Героя Советского Союза, и после войны останки командира были перезахоронены в Чернигове. Но и враг понес потери — десятки березовых крестов появились в центре поселка. Противник от такой наглости партизан просто озверел. В деревне Парасочки 7 июля в течение нескольких минут было расстреляно 83 человека — старики, женщины, дети, даже грудные. Целые семьи (Сапуто Евдокия и её 6 детей, Ирлица Фекла Яковлевна и ее 6 детей и т.д.). Жертвы были и в деревне Важице — 42 человека. Это надо же быть такими нелюдями, чтобы даже детей не пощадить! Данных о точном количестве погибших нет, в то время было много беженцев без документов. Наши деревни повторили судьбу белорусской Хатыни» .

В мае — октябре 1943 г. венгерская авиация привлекалась к разведке и бомбардировке Сумского партизанского соединения под командованием С. А. Ковпака во время его рейда от Путивля к Карпатам.

За 1941 — 1943 гг. только в Чернигове и окрестных селах венгерские войска приняли участие в истреблении 59 749 советских граждан.

После отступления германских войск из Брянской и Курской областей на территорию Белоруссии, Северной Украины и Польши венгерские оккупационные части и здесь продолжили борьбу против советских партизан и отрядов «Украинской повстанческой армии» (УПА). Так, на границе Брестской и Волынской областей с 21 по 25 мая 1944 г. проводилась операция «Gebrull», в ходе которой в районе северо-восточнее поселка городского типа Шацк и озера Ореховское между силами партизанской бригады «За Родину» и 2-м венгерским резервным полком разгорелся бой. Венгры уничтожили более 350 человек из числа партизан и местного населения. В ходе карательной операции было захвачено 1600 человек мирных жителей, которые были использованы на строительных работах в прифронтовой полосе.

Венгерские войска были отмечены жестоким обращением не только с партизанами и мирным населением, но и с советскими военнопленными. Так, в 1943 г. при отступлении из Чернянского района Курской области «мадьярские воинские части угоняли с собой содержащихся в концлагере 200 человек военнопленных бойцов Красной Армии и 160 человек советских патриотов. В пути следования фашистские варвары всех этих 360 человек закрыли в здании школы, облили бензином и зажгли. Пытавшихся бежать расстреливали» .

Существуют и другие свидетельства:

- «12 — 15 июля 1942 г. на хуторе Харькеевка Шаталовского района Курской области солдатами 33-й венгерской пехотной дивизии было захвачено четверо военнослужащих Красной Армии. Одному из них, старшему лейтенанту П. В. Данилову, выкололи глаза, прикладом винтовки сбили на бок челюсть, нанесли 12 штыковых ударов в спину, после чего в бессознательном состоянии зарыли полуживым в землю. Трех красноармейцев, имена которых неизвестны, расстреляли»

Выполнению этой благородной задачи и посвятил себя С. К. Тимошенко. В октябре 1921 года он поступает на Высшие академические курсы, подводит под свой богатый боевой опыт теоретические знания, которые использует в своей дальнейшей деятельности по обучению и воспитанию войск.

В 1933 году С. К. Тимошенко командируют за границу, где он знакомится с армиями капиталистических государств.

В тридцатые годы Советские Вооруженные Силы на основе достижений социалистической индустрии оснащались передовой боевой техникой и вооружением. Разрабатывались и принимались новые уставы и наставления, совершенствовались командные кадры Красной Армии. Как один из способных военачальников, Тимошенко выдвигается на высшие командные должности. Он был заместителем командующего и командующим войсками ряда военных округов, в том числе крупнейшего Киевского особого военного округа.

Коммунистическая партия и советский народ оказывают С. К. Тимошенко высокое доверие. Его избирают депутатом Верховных Советов СССР и Украинской ССР, членом ЦК и Политбюро ЦК Компартии Украины. На XVIII съезде ВКП(б) он избирается членом Центрального Комитета партии. За большой вклад в дело укрепления Красной Армии С. К. Тимошенко награждается орденом Ленина.

В конце тридцатых годов резко обострилась международная обстановка, прокатилась волна актов агрессии в Европе, Азии и Африке. Наиболее опасный очаг агрессии запылал в Западной Европе, где фашистская Германия при попустительстве других империалистических держав развязала вторую мировую войну. К середине сентября 1939 года под ударами немецко-фашистских войск потерпела поражение панская Польша. Перед угрозой гитлеровской оккупации оказались Западная Украина и Западная Белоруссия. В связи с этим Советским правительством было принято решение взять под свою защиту братские народы этих западных областей. С. К. Тимошенко назначили командующим войсками Украинского фронта. Возложенную на него миссию он выполнил успешно. 17 сентября 1939 года части Красной Армии перешли границу и освободили Западную Украину и Западную Белоруссию. Затем эти области воссоединились с Советской Украиной и с Советской Белоруссией. Мне, участнику этого освободительного похода, помнится, как много Семен Константинович уделял внимания политической работе в войсках и среди населения.

В конце 1939 года империалисты спровоцировали на войну против нашей страны финскую военщину. В марте 1940 года финские войска потерпели поражение. В организации их разгрома большую роль сыграл командующий Северо-Западным фронтом С. К. Тимошенко. За образцовое выполнение заданий Советского правительства по руководству войсками он был удостоен звания Героя Советского Союза.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 мая 1940 года С. К. Тимошенко был назначен народным комиссаром обороны. Одновременно ему присвоили воинское звание Маршала Советского Союза.

Боевая слава и высокое должностное положение не вскружили голову С. К. Тимошенко. Как и прежде, он оставался добросердечным, внимательным и доступным. Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский, рассказывая о встрече с Семеном Константиновичем в 1940 году, писал: «Вспомнилось мне начало тридцатых годов - 3-й кавалерийский корпус, которым тогда командовал С. К. Тимошенко и где я был командиром 7-й Самарской имени английского пролетариата кавдивизии. Комкор у всех пас, конников, пользовался уважением. Больше того - любовью. И на высоком посту наркома он сохранил ту же простоту в общении и товарищескую доступность».

Занимая большой пост, Семен Константинович приложил много усилий для укрепления обороноспособности Советского государства и повышения боеготовности Красной Армии. Под его руководством осваивался современный боевой опыт. Во всех округах, и прежде всего в западных военных округах, проводились учения и маневры войск.

В те годы Наркомат обороны проделал большую работу по мобилизации ресурсов, проявляя заботу о перевооружении армии новейшими типами танков и самолетов, лучшими образцами артиллерийских орудий.

Центральный Комитет Коммунистической партии и Советское правительство внимательно следили за действиями Германии и учитывали возможность нападения на СССР. Хорошо это сознавал и народный комиссар обороны С. К. Тимошенко.

22 июня 1941 года гитлеровская Германия вероломно нарушила договор о ненападении и немецко-фашистские войска вторглись на территорию Советского Союза. Народный комиссар обороны С. К. Тимошенко выехал на фронт. По решению Государственного Комитета Обороны он был назначен главнокомандующим Западным направлением и одновременно командующим Западным фронтом. Положение создалось чрезвычайно тяжелое. Под напором бронированных вражеских полчищ советские войска отступали. В ходе боевых действий С. К. Тимошенко пришлось создавать фронтовое управление, устанавливать связь с войсками, всеми силами сдерживать стремительное наступление превосходящего по численности и боевой технике противника.

В сентябре Семен Константинович возглавил командование Юго-Западным фронтом. И здесь положение было тяжелым. Войска фронта отступали. Через некоторое время командующему фронтом удалось сбить темпы наступления противника и провести ряд наступательных операций: нанести поражение немецкой танковой армии Клейста под Ростовом, разбить правое крыло группировки противника на Ефремовском направлении и освободить Елец, а также нанести контрудар в районе станции Лозовая.

К осени 1942 года усложнилось положение на Северо-Западном фронте, которым было поручено командовать С. К. Тимошенко. Он руководил здесь войсками, окружившими группировку гитлеровцев в Демянском выступе, угрожавшую ударом на Ленинград и на Московском направлении. К марту 1943 года вражеские войска в районе Демянска были разбиты.

В последующем Ставка Верховного Главнокомандования поручила Семену Константиновичу координировать действия Ленинградского и Волховского фронтов. В июне 1943 года он направляется с такой же миссией на Кубань, где осуществляет взаимодействие Северо-Кавказского фронта и Черноморского флота. При активной помощи С. К. Тимошенко советские войска разгромили гитлеровцев на Кубани и Таманском полуострове, десантными операциями форсировали Керченский пролив и захватили берег Крыма.

Учитывая приобретенный С. К. Тимошенко опыт по координации действий фронтов, Ставка Верховного Главнокомандования в 1944 году направила его своим представителем на 2-й и 3-й Прибалтийские фронты. В июле он посылается координировать действия 2, 3 и 4-го Украинских фронтов, развернувших мощное наступление на Украине и в Молдавии. Здесь С. К. Тимошенко также успешно справился с поставленными перед ним задачами и оставался на этих фронтах до победоносного завершения Великой Отечественной войны. Старый коммунист и опытный военно-политический деятель, Семен Константинович многое сделал для укрепления братской дружбы и интернациональной солидарности освобожденных от фашизма народов.

За выдающиеся заслуги перед Родиной в годы борьбы против немецко-фашистских захватчиков С. К. Тимошенко был награжден орденом «Победа», тремя орденами Суворова I степени и многими медалями.

После разгрома гитлеровской Германии Маршал Советского Союза Тимошенко командовал войсками ряда военных округов. С 1963 года в течение семи лет он был председателем Советского комитета ветеранов войны.

Такими людьми, как Семен Константинович Тимошенко советский народ гордится. В 1965 году, в день его 70-летия он был удостоен второй медали «Золотая Звезда». На родине дважды Героя Советского Союза Семена Константиновича Тимошенко установлен бронзовый бюст как дань народного почета талантливому полководцу, патриоту и коммунисту.

В. Павлов, Герой Советского Союза

Генерал Орленко

ФЕДОРОВ АЛЕКСЕЙ ФЕДОРОВИЧ

Алексей Федорович Федоров родился в 1901 году в Днепропетровске. По национальности украинец. Член КПСС с 1927 года. Активный участник гражданской войны.

В 1938 году был избран первым секретарем Черниговского обкома КП(б)У. На этом посту его и застала Великая Отечественная война.

С первых же дней гитлеровской оккупации А. Ф. Федоров по решению ЦК КП(б)У остался в тылу врага. Сначала он был секретарем Черниговского, затем Волынского подпольного обкома партии. Партизанские отряды и соединения, которыми он командовал, осуществили ряд смелых операций в тылу врага. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1942 года А. Ф. Федоров удостоен звания Героя Советского Союза. В апреле 1943 года ему присвоено звание генерал-майора, а 4 января 1944 года второй раз был награжден медалью «Золотая Звезда-». Награжден также многими орденами и медалями.

После войны А. Ф. Федоров учился в Академии общественных наук при ЦК КПСС. В настоящее время он живет в Киеве, работает министром социального обеспечения УССР. Депутат Верховного Совета СССР седьмого, восьмого и девятого созывов. Он автор книги «Подпольный обком действует».

Я сейчас уже не припомню, когда именно впервые увидел командира нашего соединения - партизанского генерала Алексея Федоровича Федорова...

Самых дорогих нам людей, товарищей трудных военных лет, мы вспоминаем по часам и минутам, проведенным рядом - пусть молча, - но в бою.

В эти бесконечно долгие часы и минуты страшного напряжения без всяких расспросов и рассказов мы узнавали друг о друге все подробности, проникали в самые сокровенные уголки души...

Кажется, вот оно, перед глазами, то ясное летнее утро, которое застало наше партизанское соединение в небольшом местечке Перелюб на Черниговщине.

Операция по уничтожению гитлеровского гарнизона, расположенного в этом местечке, подходила к концу. Догорали подожженные в бою строения. Реже и реже раздавались выстрелы. К берегу речки Ревна, что текла по окраине, почти у самых домов неторопливо стягивался партизанский обоз. Погромыхивали на бревенчатом настиле мостика хорошо смазанные, обмотанные тряпками колеса пулеметных тачанок. Приглушенно, сквозь сжатые зубы стонали на повозках раненые. Угрюмо опустив голову, шагали пленные. Конвоиры с трудом сдерживали толпу селян, жаждавших расправиться со своими мучителями.

И вдруг все насторожились: послышался звук, похожий на комариный писк. Звук нарастал, приближался, перешел сначала в гул, потом в рев. В нем уже различался глухой шум мощных моторов и звонкий лязг гусениц...

По партизанам прошелестело страшное слово: «танки!».

Страшен танк для партизан, когда они в поле, далеко от леса! Что противопоставить бронированному чудовищу, кроме легкого оружия - пулемета, автомата? Куда укрыться от танка? Но паника - враг пострашней танков. И он уже суетился среди нас, этот враг, сжимал сердца, мутил разум, подзуживал бросить все и - бежать, бежать.

Первым желанием каждого, кто стоял в тот момент на окраине села, было как можно скорее добраться до леса. Ездовые спешно снимали с лошадиных морд торбы с овсом, затягивали супони, подпруги. Раздались резкие выкрики командиров, собиравших людей. Кое-кто, послабее духом, кинулся на дорогу, ведущую к лесу.

Стой! Ложись! Занимай оборону!

И люди остановились: Столько было уверенности, спокойствия, силы в этих словах.

Обоз, санчасть, пленные - к лесу! - продолжал тот же голос. - Быстрей!

А на сельской улице уже появились два легких немецких танка с черно-белыми крестами на камуфлированных стальных боковинах. На танковых башнях замелькали багровые вспышки пулеметов. Засвистели, защелкали пули. За танками, перебегая от дома к дому, двигалась пехота.

Не стрелять без приказа! - прогремела еще одна команда.

Танки подошли к речке и двинулись вдоль нее, поливая наш берег из пулеметов. И вдруг с командного пункта резко хлопнул одиночный выстрел ПТР. За ним - другой, третий... На боковине головного танка вспыхнула ослепительно-яркая звездочка. А через минуту танк уже пылал дымным хвостатым пламенем. Раскатились партизанские пулеметные и автоматные очереди. Под градом пуль гитлеровская пехота залегла на пологом берегу, начала отходить на огороды, жаться к строениям.

Взревел мотор второй машины. Вместо того чтобы двинуться через мост, она поспешно откатилась под защиту сельских строений.

Мин боятся! - крикнул кто-то.

В партизанской цепи повеселело. Появилось то радостное чувство уверенности в своих силах, которое всегда предшествует победе. На военном языке это называется «захватить инициативу».

С командного пункта, расположенного в кустах, пригибаясь, побежали в разные стороны связные. Одна из рот правого фланга спешно снялась и двинулась куда-то в обход, вниз по течению реки. Спустя 40 минут позади вражеских позиций вдруг раздались взрывы. Огонь гитлеровцев сразу ослабел, а потом и совсем стих. Мы видели, как, перебегая от хаты к хате, они удирали прочь от реки, к бугру, за которым догорали грузовые машины, доставившие их к месту боя.

Настала пора уходить. Кусты на командном пункте зашевелились, и из них поднялся невысокий, но кряжистый широкоплечий человек в военной гимнастерке без знаков различия, крест-накрест перечеркнутой на груди ремнями, в защитной фуражке с матерчатым козырьком и с автоматом в руках. Это был Алексей Федорович Федоров. Коновод подвел ему коня. Но Федоров покачал головой. - Нет. Верхом не поеду, - медленно, устало проговорил он. - Подгоните тачанку...

II тогда я понял, что спокойствие и хладнокровие, с которыми он только что командовал нами в бою и которые ободрили нас, вселили в нас уверенность в своих силах и рассеяли всякие сомнения, - это спокойствие и хладнокровие дается вовсе не легко...

Мастерство партизанского командира, опыт нелегальной работы в тылу врага пришли к первому секретарю Черниговского обкома партии Алексею Федоровичу Федорову не сразу. Особенно трудно дались первые шаги. Их пришлось делать в одиночку, без товарищей по обкому, с которыми военная судьба на долгих два месяца разлучила при переходе линии фронта в случайной стычке с врагом.

Федоров на каждом шагу видел страшные следы хозяйничанья оккупантов - повешенных, расстрелянных, сожженных людей. И каждая встреча с гитлеровцами - в селе или на дороге - могла обернуться для секретаря обкома гибелью.

По проселкам и большакам оккупированных районов от зари до зари пылили нескончаемые толпы беженцев, советских солдат

1 Три члена Черниговского подпольного обкома КП(б)У - Н. Н. Попудренко, В. Е. Яременко и С. М. Новиков - ушли в партизанский лагерь вместе с областным партизанским отрядом 26 августа 1941 года, а А. Ф. Федоров, В. Л. Капранов, И. Д. Компанец и Н. А. Петрик отходили с нашими войсками до границы Черниговской области, и при переходе линии фронта в тыл врага 16 сентября 1941 года Федоров оказался оторванным от своей группы и офицеров, отставших от своих частей или бежавших из плена, погорельцев и разного иного люда, сдвинутого с места войной и принужденного странствовать. Среди этой разношерстной, двигающейся по всем направлениям массы Федоров до поры не привлекал внимания. До той поры, пока в селах и местечках на стенах домов и на заборах не запестрели листовки, подписанные «генералом Орленко», пока люди не узнали в исхудавшем, заросшем бородой человеке в обтрепавшейся одежде первого секретаря обкома, депутата, которого они избирали в Верховный Совет СССР. И слух о том, что Федоров не ушел, а остался в тылу врага вместе с народом, со своими избирателями, покатился по всей округе.

Но не столько слухи, сколько оживление партизанской борьбы во всех местах, где проходил Федоров, обеспокоило гитлеровских начальников. За голову Федорова была назначена крупная награда. Несколько человек, на беду оказавшихся внешне похожими на Алексея Федоровича, гитлеровцы повесили на центральной площади Чернигова, всякий раз приделывая к груди повешенного доску с надписью: «Сталинский бандит Федоров...» Но настоящий Федоров был неуловим. Всюду его укрывали люди. Он не спеша двигался к цели - областному партизанскому отряду, который, как он знал, обосновался в северных районах области. Отыскивал связных, рассылал их в окрестные села и местечки. Сейчас это было главным: Федоров видел, как далеки от идеала оказались и он, и его товарищи по обкому, когда готовили подполье. Система связи с райкомами и с подпольными райкомами, продуманная, казалось бы, до мелочей, во многих случаях нарушалась. Да и сама структура подполья, которая фактически копировала областную партийную организацию мирного времени, как выяснилось, была мало приспособлена к реальным условиям вражеского тыла.

Некоторые подпольные организации, потеряв связь с райкомом, затаились и бездействовали, ожидая лучших времен. Часть явочных квартир исчезла: их хозяева погибли или бежали. Один из партизанских отрядов фактически существовал только днем: партизаны приходили в лагерь к восьми утра, «отбывали службу» до вечера, а перед заходом солнца вновь расходились по домам. Был даже такой партизанский командир, который и вовсе распустил отряд, считая, что в этой войне главное - выжить.

Все это: связь, деятельность партизан, утраченные явки и пароли - надо было восстановить, наладить заново. И Федоров, шагая от села к селу, подбирал людей, устанавливал явки и пароли, «обирал распущенных по домам партизан и сам учился, набирался опыта борьбы в тылу врага. В этом ему помогали товарищи - Павел Днепровский, Павел Плевако, Василий Зубко и Надежда Беляевская, которые составили под руководством Федорова обкомовскую группу...

Если бы в мою задачу входило рассказать только о личных качествах Алексея Федоровича, все было бы куда проще.

Стоило бы только написать, как, посмеиваясь в усы, читал он расклеенные повсюду объявления гитлеровского командования, которое обещало крупное вознаграждение «за голову большевистского главаря Алексея Федорова». Как, сжимая в кармане «лимонку», сиживал он на сельских сходах под дулами немецких автоматов. Как в критический момент во главе ударной группы прорывал кольцо вражеского окружения. Как обходил, не кланяясь пулям и осколкам, жидкую линию партизанской обороны...

Сколько было их - подобных случаев, передававшихся из уст в уста среди партизан и среди населения, случаев, многие из которых звучали почти как легенда!

Но как рассказать о Федорове-полководце, о Федорове - партизанском вожаке, о Федорове - секретаре обкома?! Как рассказать о той его деятельности, которая проходила скрыто от посторонних глаз и внешне почти никак не проявлялась? А ведь именно эта малоприметная часть деятельности военачальника, да еще партизанского, да еще секретаря обкома, и составляет самое главное и самое трудное в нелегких его обязанностях. Куда более главное и трудное, чем личная, всем видная храбрость!

Партизанский отряд, действующий в глубине вражеского тыла, в какой-то мере напоминает военный корабль. И там и тут, и для рядового матроса или партизана, и для самого старшего командира мера опасности одинакова. Пока корабль сохраняет плавучесть, пока отряд существует, и у того и у другого есть возможность продолжать борьбу, наносить урон противнику.

Федоров понимал это и всегда, во всех случаях прежде всего заботился о сохранении в целости нашего партизанского соединения.

Ради этого приходилось идти на риск, жертвовать людьми... Нелегко было командиру, и тем более партийному руководителю, принимать такие решения, выдерживать на себе вопрошающие взгляды людей, которые не знали и поэтому не понимали причин, вызвавших риск и жертвы.

В июне 1942 года наше соединение после неудачной попытки прорваться через Десну в лесные партизанские массивы Брянщины вынуждено было вернуться назад в мелкие, худосочные черниговские перелески.

Это было тяжелое время. Днем мы дрались с фашистскими карательными отрядами, которые следовали за нами по пятам. Ночью совершали длинные и утомительные марши к следующему леску. Как только добирались до первых кустиков, наскоро готовили еду и засыпали мертвым сном. Но сон бывал недолог. Следы в поле скрыть трудно, враги скоро находили их и без труда догадывались, в каком именно перелеске располагался наш бивак.

К полудню разведчики доносили о приближении грузовиков с солдатами. Еще через полчаса первые автоматные очереди и разрывы гранат на опушках, где стояли наши заставы, возвещали, что начался очередной бой... Пока было светло, об отходе нечего и думать: в поле, на открытом месте силы были бы слишком неравны. Приходилось оставаться под защитой зеленых стен леса, отбивать одну за другой вражеские атаки, с нетерпением ждать конца долгого летнего дня. Вечером мы прорывали кольцо окружения, унося на руках раненых. И опять - долгий марш до следующего леска... Все повторялось сначала.

Тяжелее всех доставалось раненым. Тряские дороги, по которым нам приходилось передвигаться, бередили их раны, причиняли невыносимую боль. К физическим страданиям добавлялось постоянное напряжение, вызываемое ощущением полной беспомощности.

В середине августа 1942 года мы добрались наконец до так называемых Софиевских лесных дач - сравнительно большого леса, расположенного на границе трех республик: РСФСР, Украины и Белоруссии.

В этих лесах мы надеялись передохнуть, принять самолеты с Большой земли с оружием, боеприпасами, питанием к нашему верному «Северку» - партизанской рации, медикаментами, письмами. Надеялись отправить раненых товарищей.

Словом, когда слегка тронутые первой осенней желтизной своды Софиевских лесных дач сомкнулись над нашими головами, все мы облегченно вздохнули.

А радоваться-то было нечему. Не знали мы, что фашисты готовят нам здесь ловушку. Все расположенные поблизости города - Чернигов, Гомель, Новозыбков, Злынка, Климов - были наводнены гитлеровскими войсками.

Вокруг нашего лагеря, расположившегося между селами Софиевка и Великие Ляды, сомкнулось вражеское кольцо. Ночью мы предприняли отчаянную попытку прорваться через небольшой, затерянный в лесу поселок Новый Путь. По сведениям, которые принесла наша разведка, здесь было далеко не самое слабое место вражеской обороны. Путь через соседнее болото, хоть и оно, ежели немцы засекут нашу колонну, не спасет от вражеских пулеметов, - куда более надежен, чем через поселок, в котором фашисты отрыли окопы полного профиля, установили артиллерию, тяжелые минометы и держали в полной боевой готовности несколько танкеток и тяжелых бронемашин, готовых в любой момент взять под контроль лесную проселочную дорогу. Из-за этой дороги командир соединения и решил пробиваться через поселок Новый Путь. Шестьдесят повозок, на которых лежали притихшие, напряженно вслушивавшиеся в тревожную лесную тишину раненые, стояли в голове вытянувшегося на поляне партизанского обоза, готовые в случае успеха группы прорыва ринуться в образовавшуюся брешь...

Группа прорыва - лучшие наши хлопцы, посуровевшие, серьезные - собрались вокруг штабной повозки.

Прежде чем начать говорить, Алексей Федорович долго вглядывался в каждого из этих хлопцев, многим из которых - все это понимали - не суждено было дожить до утра...

О чем думал командир? Каждый из тех, кому предстояло спустя какой-нибудь час нанести первый удар по немцам, дорог ему, как сын, как брат. С каждым связано немало пережитого.

Может быть, в этот последний, прощальный момент Алексей Федорович вспоминал все это? А может быть, просто хотел оттянуть еще на несколько минут отдачу боевого приказа, который - это тоже все знали - обязательно будет отдан. Приказ, который бросит дорогих и близких ему людей в неравный истребительный бой.

Есть решение обкома, - глухо, но твердо начал наконец Алексей Федорович. - Мы подбирали поименно каждого. Но если кто не согласен... Имейте в виду: только добровольно!

Через час, когда совсем стемнело, грянул бой. Группе прорыва удалось выбить врагов из окопов и зацепиться за дома поселка. Но силы были слишком неравны. Обоз еще не подошел к опушке, как фашисты обрушили на горстку партизан шквал артиллерии. В бой пошли танки. Кольцо окружения, прорванное с таким трудом, вновь сомкнулось. Прорыв не удался...

И тогда по колонне пробежал новый приказ:

Бросить повозки, перейти на вьюки. Раненых нести на руках.

Черт его знает, как нам удалось в кромешной тьме кое-как смастерить вьюки, как удалось сделать носилки из жердей, плащ-палаток, одеял и домотканых крестьянских ряден! Как бы там ни было, все было сделано. И вот незадолго до рассвета головная походная застава осторожно ступила в болотную трясину. Следом за ней двигался взвод прикрытия, а дальше 60 носилок, каждые из которых несли четверо.

60 носилок - 240 носильщиков...

Не буду рассказывать, как пересекли мы болото. Может, задержись мы еще на сутки в Софиевских дачах, наш болотный марш закончился бы трагически. Гитлеровцы, видимо, просто не подозревали, что мы, потерпев неудачу под Новым Путем, тут же предпримем новую попытку вырваться из кольца...

Рассвет застал нас в мелком орешнике в каком-нибудь десятке километров от места ночного боя. Опасность ничуть не уменьшилась: враг был совсем рядом и не скрывал своего присутствия. До нашего слуха то и дело доносились возгласы немецких часовых, лязг гусениц и шум танков, патрулировавших по дорогам. Со стороны Ново-Сергеевки, в которой, по всем признакам, располагался немецкий штаб, несмотря на ранний час, слышались даже звуки музыки. Гитлеровцы явно не сомневались, что уничтожение нашего соединения - дело нескольких часов.

Мокрые, окончательно выбившиеся из сил, не выпуская из рук оружия, люди повалились там, где их застала команда «привал». Не спали только часовые. И еще командир.

Может быть, такие минуты и есть самые трудные в жизни командира, и тем более секретаря обкома? Предстояло принять решение, от которого зависело, быть или не быть нашему соединению, зависела судьба не только партизан, но и многих тысяч советских людей - жителей сел, местечек, городов того обширного района, в котором наше соединение было в то время единственным светлым островком Советской власти среди черного разлива гитлеровской чумы. И этот островок поддерживал в людях надежду на то, что фашистская ночь обязательно кончится, что освобождение не за горами.

И Федоров - командир соединения и секретарь обкома партии - нес полную меру ответственности за судьбу партизан и за судьбу жителей перед своей совестью, перед Родиной, перед партией...

День тянулся долго. Я и сейчас помню бесконечные минуты страшного напряжения. Каждый звук, малейший шорох заставляли нас вздрагивать и крепче сжимать в руках оружие. Минуты, проведенные лежа (стоя нас могли заметить) и молча (говорить, и то шепотом, разрешалось лишь командирам в самых исключительных случаях), минуты, в которые было запрещено шевелиться, курить, кашлять. Партизаны лежали и смотрели вверх, в бездонное голубое небо, по которому ползли праздничные белые кучевые облака, освещенные ярким солнцем.

В этот день нам не пришлось отбивать вражеских атак, прижиматься к земле под пулеметным огнем или под артиллерийским обстрелом, не пришлось ходить в штыки и кричать «ура». Ни одного раненого, не говоря уже об убитых, не принес этот день. И все-таки, если меня спрашивают, что было самое страшное на войне, в моей памяти неизменно встает именно этот день: кусты орешника, хлопотливо пошевеливающие листьями, белые облака в небе. И разъедающее душу ожидание. Ожидание первого выстрела. Неравного боя...

Многие, в том числе и старые, бывалые партизаны, не понимали, почему для остановки были выбраны именно эти низенькие кустики, едва доходившие до плеча. Правда, кроме Софиевских дач, кругом не было крупных лесных массивов. Зато немало рощиц и перелесков, в которых росли настоящие, высокие деревья. Был, наконец, в нескольких километрах и небольшой, но густой Зеленицкий лес, не раз служивший пристанищем небольшим партизанским группам. Так почему же мы остановились в этом орешнике?

Около одиннадцати дня гитлеровцы начали артиллерийскую подготовку. Они стреляли по тому месту, на котором мы располагались накануне. Стреляли долго: видимо, не хотели нести потери в наступлении, рассчитывали без боя ворваться в наш лагерь и взять в плен уцелевших партизан. Артподготовка, которую начал враг, нас обрадовала: она означала, что наш ночной марш через болото враг не обнаружил.

Но вот смолкли орудия. А потом по дорогам начали рыскать взад и вперед фашистские танки и бронемашины, каждую рощицу враги прочесали по два, по три раза. Но ночной дождь смыл наши следы. А низкие кустики, служившие нам убежищем, не вызвали подозрений у вражеских начальников. И когда наступил вечер, все, в том числе и те, кто роптал, что эти хилые кустики станут местом нашего последнего боя, поняли, как верен и мудр командирский расчет...

Да, тяжек был этот долгий день.

И все-таки вечер оказался еще тяжелее.

Сначала, как всегда, мы почувствовали облегчение. Впереди ночь - самое партизанское время. За короткие ночные часы можно успеть перебраться в более безопасное место, выбрать подходящий лесок, позицию поудобнее. И вдруг, как электрическая искра, по партизанам пробежала невероятная новость: принято решение уходить без раненых.

Разумеется, каждый из нас в течение долгого дня думал о судьбе раненых. Мы понимали, что ночью с носилками далеко не уйдешь и тем более не оторвешься от преследователей. И все-таки никому не приходило в голову оставить наших боевых товарищей на произвол судьбы.

Тем не менее приказ был предельно ясен: оставить раненых, с небольшой охраной на месте, остальным - немедленно выступать.

Вообще-то, рассказ о нем уже был, три года назад, но все меняется, люди приходят, за всем успеть не всегда возможно. Так что повторимся.

Сначала немного истории.

Уже 27 июня 1941 г. венгерские самолеты бомбили советские погранзаставы и г. Станислав. 1 июля 1941 г. границу Советского Союза перешли части Карпатской группы общей численностью более 40 000 человек. Самым боеспособным соединением группы являлся Мобильный корпус под командованием генерал-майора Белы Данлоки-Миклоша.

В состав корпуса входили две моторизованные и одна кавалерийская бригады, части обеспечения (инженерные, транспортные, связи и др.). Бронетанковые подразделения имели на вооружении итальянские танкетки "Fiat-Ansaldo" CV 33/35, легкие танки "Toldi" и бронемашины "Csaba" венгерского производства. Общая численность Мобильного корпуса составляла около 25 000 солдат и офицеров.

К 9 июля 1941 г. венгры, преодолев сопротивление 12-й советской армии, продвинулись в глубь территории противника на 60-70 км. В этот же день Карпатская группа была расформирована. Горная и пограничная бригады, не поспевавшие за моторизованными частями, должны были выполнять охранные функции на захваченных территориях, а Мобильный корпус переходил в подчинение командующего немецкой группой армий "Юг" фельдмаршала Карла фон Рундштедта.

23 июля венгерские моторизованные части начали наступление в районе Бершадь-Гайворон во взаимодействии с 17-й немецкой армией. В августе под Уманью в окружение попала крупная группировка советских войск. Окруженные части не собирались сдаваться и предпринимали отчаянные попытки прорвать кольцо окружения. Венгры сыграли едва ли не решающую роль в разгроме этой группировки.

Венгерский Мобильный корпус продолжал наступление вместе с войсками 11-й немецкой армии, участвуя в тяжелых боях под Первомайском и Николаевом. 2 сентября немецко-венгерские войска овладели после ожесточенных уличных боев Днепропетровском. Жаркие сражения разгорелись на юге Украины в Запорожье. Советские войска неоднократно наносили контрудары. Так в ходе кровопролитного боя на острове Хортица был полностью уничтожен целый венгерский пехотный полк.

В связи с ростом потерь уменьшился воинственный пыл венгерского командования. 5 сентября 1941 г. генерал Хенрик Верт был снят с должности начальника Генштаба. Его место занял пехотный генерал Ференц Сомбатхельи, полагавший, что пора сворачивать активные боевые действия венгерских войск и отводить их для защиты границ. Но добиться этого от Гитлера удалось, лишь пообещав выделить венгерские части для охраны линий снабжения и административных центров в тылу немецкой армии.

Тем временем Мобильный корпус продолжал сражаться на фронте, и только 24 ноября 1941 г. в Венгрию отправились последние его части. Потери корпуса на Восточном фронте составили 2700 человек убитыми (в т.ч. 200 офицеров), 7500 ранеными и 1500 пропавшими без вести. Кроме того, были потеряны все танкетки, 80% легких танков, 90% бронеавтомобилей, более 100 автомашин, около 30 орудий и 30 самолетов.

В конце ноября на Украину стали прибывать "легкие" венгерские дивизии для выполнения полицейских функций на оккупированных территориях. В Киеве разместился штаб венгерской "Оккупационной группы". Уже в декабре венгры стали активно привлекаться для проведения антипартизанских операций. Порой такие операции превращались в весьма серьезные по своим масштабам боевые столкновения. Примером одной из таких акций может служить разгром 21 декабря 1941 г. партизанского отряда генерала Орленко. Венграм удалось окружить и полностью уничтожить базу врага. Согласно венгерским данным было убито около 1000 партизан.

В начале января 1942 г. Гитлер потребовал от Хорти увеличить число венгерских частей на Восточном фронте. Первоначально планировалось направить на фронт не менее двух третей всей венгерской армии, но после переговоров немцы уменьшили свои требования.

Для отправки в Россию была сформирована 2-я венгерская армия общей численностью около 250 000 человек под командованием генерал-лейтенанта Густава Яня. В ее состав вошли 3-й, 4-й и 7-й армейские корпуса (в каждом- три легких пехотных дивизии, аналогичные 8 обычным дивизям), 1-я танковая дивизия (фактически - бригада) и 1-е авиасоединение (фактически полк). 11 апреля 1942 г. на Восточный фронт отправились первые части 2-й армии.

28 июня 1942 г. немецкие 4-я танковая и 2-я полевая армии перешли в наступление. Их главной целью являлся г. Воронеж. В наступлении участвовали войска 2-й венгерской армии - 7-й армейский корпус.

9 июля немцам удалось ворваться в Воронеж. На следующий день южнее города к Дону вышли и закрепились венгры. В ходе сражений только одна 9-я легкая дивизия потеряла 50% своего личного состава. Немецкое командование поставило задачу перед 2-й венгерской армией ликвидировать три плацдарма, оставшихся в руках советских войск. Самую серьезную угрозу представлял Урывский плацдарм. 28 июля венгры предприняли первую попытку сбросить его защитников в реку, но все атаки были отбиты. Разгорелись ожесточенные и кровопролитные бои. 9 августа советские части нанесли контрудар, оттеснив передовые подразделения венгров и расширив плацдарм под Урывом. 3 сентября 1942 г. венгерско-немецким войскам удалось отбросить противника за Дон у села Коротояк, но в районе Урыва советская оборона держалась. После того как основные силы вермахта были переброшены в Сталинград, фронт здесь стабилизировался и бои приняли позиционный характер.

13 января 1943 г. по позициям 2-й венгерской армии и Альпийского итальянского корпуса нанесли удар войска Воронежского фронта при поддержке 13-й армии Брянского фронта и 6-й армии Юго-Западного фронта.

Уже на следующий день оборона венгров была прорвана, некоторые части охватила паника. Советские танки вышли на оперативный простор и громили штабы, узлы связи, склады боеприпасов и снаряжения. Ввод в бой 1-й венгерской танковой дивизии и частей 24-го немецкого танкового корпуса не изменил ситуацию, хотя их действия замедлили темп советского наступления. В ходе сражений в январе-феврале 1943 г. 2-я венгерская армия понесла катастрофические потери.

Были потеряны все танки и бронемашины, фактически вся артиллерия, уровень потерь по личному составу достиг 80%. Если это не разгром, то сложно вообще как-то это еще назвать.

Наследили венгры здорово. Сказать, что их ненавидели больше, чем немцев - это не сказать ничего. Сказка о том, что генерал Ватутин (низкий ему поклон и вечная память) отдал приказ «венгров в плен не брать» - абсолютно не сказка, а исторический факт.

Николай Федорович не смог остаться равнодушным к рассказам делегации жителей Острогожского района о зверствах венгров, и, может быть, в сердцах, бросил эту фразу.

Однако фраза разнеслась по частям молниеносно. Свидетельство тому рассказы моего деда, бойца 41 сп 10-й дивизии НКВД, а после ранения - 81 сп 25 гв. стр. дивизии. Бойцы, будучи в курсе того, что творили венгры, восприняли это как некую индульгенцию. И поступали с венграми соответственно. То есть, в плен не брали.

Ну а если по словам деда, были «особо умные», то с ними тоже разговор был короткий. В ближайшем овражке или лесочке. «Подкалывали мы их… При попытке к бегству».

В итоге сражений на Воронежской земле 2-я венгерская армия потеряли около 150 тысяч человек, фактически всю технику. То, что осталось, было раскатано уже на земле Донбасса.

Сегодня на территории Воронежской области существует два массовых захоронения венгерских солдат и офицеров.

Это село Болдыревка Острогожского района и село Рудкино Хохольского.

В Болдыревке похоронено более 8 тысяч солдат гонведа. Там мы не побывали, но к 75-летию Острогожско-Россошанской операции обязательно посетим. Равно как и городок Коротояк, название которого в Венгрии известно фактически каждой семье. Как символ скорби.

А вот в Рудкино заехали.

Мемориал всегда закрыт, его открывают только когда приезжают делегации из Венгрии. Но для летательных аппаратов преград нет, и мы задействовали дрона.

Сколько здесь лежит венгров, сказать сложно. На каждой плите - 40-45 фамилий. Сколько плит, сосчитать можно, но сложно. Я попробовал. Получилось, что здесь приблизительно от 50 до 55 тысяч упокоено. И плюс 8,5 тысяч в Болдыревке.

Где остальные? А все там же, по берегам Дона-батюшки.

Мораль тут проста: кто к нам с мечом придет, тот все равно загнется.

Некоторым неприятно, что вот так существуют кладбища венгров, немцев, итальянцев. Ухоженные такие.

Но: мы, русские, с мертвыми не воюем. Венгерское правительство содержит (пусть и нашими руками) кладбища своих солдат. И ничего в этом такого зазорного нет. Все в рамках двустороннего межправительственного соглашения о содержании и уходе за воинскими захоронениями.

Так что пусть лежат венгерские вояки, под мраморными плитами, в довольно красивом уголке излучины Дона.

Как назидание тем, кому вдруг еще в голову придет глупость несусветная.

Война Венгрии против СССР

(Продолжение. Предыдущая глава: )

Итак, Венгрия объявила войну СССР 27 июня 1941 года, после очень странного налета неизвестных самолетов на словацкий (ныне) город Кошице (бывший тогда венгерским городом Кашшей).
26 июня 1941 г. три двухмоторных самолета, без опознавательных знаков, подвергли бомбардировке венгерский город Кашша.
«Городу был нанесен значительный ущерб. Погибли 32 мирных жителя, несколько сотен человек получили ранения различной степени тяжести. После организованной наспех проверки было заявлено, что налеты совершила советская авиация. В качестве доказательства приводились маркировки на русском языке на найденных возле Кашши двух неразорвавшихся бомбах.
До настоящего времени эти события окутаны тайной. Но большинство историков (даже венгерских) полагают, что налеты совершили румынские бомбардировщики PZL Р-37В "Los". Организаторами же акции являлись высшее военное руководство Третьего рейха и некоторые офицеры венгерского Генерального штаба, заинтересованные в скорейшем вступлении Венгрии в войну. В случае же провала всю ответственность можно было легко свалить на "распоясавшихся" румын». (Источник: Тарас Д.А. Боевые награды союзников Германии во II мировой войне., Минск, Харвест, 2004)

Вооруженные силы Венгрии к середине 1941 г. насчитывали 216 тысяч человек.
Сухопутные войска имели три полевые армии по три армейских корпуса каждая (страна была разделена на девять округов по зонам ответственности армейских корпусов) и отдельный подвижной корпус.
На советский фронт были отправлены 5 бригад (иногда их называют «легкими дивизиями»), общей численностью 44 тыс. чел., 200 орудий и минометов, 189 танков, авиагруппа из 48 самолетов, включавшая в себя бомбардировщики Капрони Са.135 и Юнкерс-86К, истребители Фиат CR.42 и Re.2000.

«Уже 27 июня 1941 г. венгерские самолеты бомбили советские погранзаставы и г. Станислав. 1 июля 1941 г. границу Советского Союза перешли части Карпатской группы общей численностью более 40 000 человек. Самым боеспособным соединением группы являлся Мобильный корпус под командованием генерал-майора Белы Данлоки-Миклоша. В состав корпуса входили две моторизованные и одна кавалерийская бригады, части обеспечения (инженерные, транспортные, связи и др.). Бронетанковые подразделения имели на вооружении итальянские танкетки "Fiat-Ansaldo" CV 33/35, легкие танки "Toldi" и бронемашины "Csaba" венгерского производства. Общая численность Мобильного корпуса составляла около 25 000 солдат и офицеров.

К 9 июля 1941 г. венгры, преодолев сопротивление 12-й советской армии (56 000 чел.), продвинулись в глубь территории противника на 60-70 км. В этот же день Карпатская группа была расформирована. Горная и пограничная бригады, не поспевавшие за моторизованными частями, должны были выполнять охранные функции на захваченных территориях, а Мобильный корпус переходил в подчинение командующего немецкой группой армий "Юг" фельдмаршала Карла фон Рундштедта. 23 июля венгерские моторизованные части начали наступление в районе Бершадь-Гайворон во взаимодействии с 17-й немецкой армией. В августе под Уманью в окружение попала крупная группировка советских войск.
Окруженные части не собирались сдаваться и предпринимали отчаянные попытки прорвать кольцо окружения. Венгры сыграли едва ли не решающую роль в разгроме этой советской группировки. Они выдержали самые мощные атаки врага, позволив немецкому командованию перегруппировать свои силы и перебросить подкрепление.
Венгерский Мобильный корпус продолжал наступление вместе с войсками 11-й немецкой армии, участвуя в тяжелых боях под Первомайском и Николаевом. 2 сентября немецко-венгерские войска овладели после ожесточенных уличных боев Днепропетровском. Жаркие сражения разгорелись на юге Украины в Запорожье. Советские войска неоднократно наносили контрудары. Так, в ходе кровопролитного боя на острове Хортица, был полностью уничтожен целый венгерский пехотный полк.
В связи с ростом потерь уменьшился воинственный пыл венгерского командования. 5 сентября 1941 г. генерал Хенрик Верт был снят с должности начальника Генштаба. Его место занял пехотный генерал Ференц Сомбатхельи, полагавший, что пора сворачивать активные боевые действия венгерских войск и отводить их для защиты границ. Но добиться этого от Гитлера удалось, лишь пообещав выделить венгерские части для охраны линий снабжения и административных центров в тылу немецкой армии.

Тем временем Мобильный корпус продолжал сражаться на фронте, и только 24 ноября 1941 г. в Венгрию отправились последние его части. Потери корпуса на Восточном фронте составили 2700 человек убитыми (в т.ч. 200 офицеров), 7500 ранеными и 1500 пропавшими без вести. Кроме того, были потеряны все танкетки, 80% легких танков, 90% бронеавтомобилей, более 100 автомашин, около 30 орудий и 30 самолетов.». (Источник: Тарас Д.А. «Боевые награды союзников Германии во II мировой войне»).

Как видим, легкой победы венгерских войск в гитлеровском «блицкриге» не получилось. По требованию гитлеровского командования, венгры выделили дополнительные войска для охраны тыла и борьбы с партизанским движением на оккупированной территории.

«В конце ноября 1941 года на Украину стали прибывать "легкие" венгерские дивизии для выполнения полицейских функций на оккупированных территориях. В Киеве разместился штаб венгерской "Оккупационной группы". Уже в декабре 1941 года венгры стали активно привлекаться для проведения антипартизанских операций.
Порой такие операции превращались в весьма серьезные по своим масштабам боевые столкновения. Примером одной из этих акций может служить разгром 21 декабря 1941 г. партизанского отряда генерала Орленко. Венграм удалось окружить и полностью уничтожить базу партизан.
Согласно венгерским данным, было убито около 1000 "бандитов". Захваченным оружием, боеприпасами и снаряжением можно было загрузить несколько десятков железнодорожных вагонов». (Источник: ранее указанная статья Тараса Д.А.).
За 1941 - 1943 гг. только в Чернигове и окрестных селах венгерские войска приняли участие в истреблении 59 749 советских граждан.

После поражения под Москвой, гитлеровское руководство стало оказывать давление на своих союзников, требуя от них новых крупных воинских контингентов.
В начале января 1942 г. Гитлер потребовал от Хорти увеличить число венгерских частей на Восточном фронте. Первоначально планировалось направить на фронт не менее двух третей всей венгерской армии, но после переговоров немцы уменьшили свои требования.

В апреле 1942 г. на советско-германский фронт отправилась 2-я венгерская армия под командованием генерал-полковника Густава Яня в составе 9 пехотных и 1 танковой дивизии (205 тыс. чел., 107 танков, авиагруппа из 90 самолетов).
К середине 1942 года в соединения и части венгерской армии набирались уже не только венгры, но и румыны из Трансильвании, словаки из Южной Словакии, украинцы из Прикарпатской Украины и сербы из Воеводины.
Венгерские военнослужащие участвовали в многочисленных карательных операциях на территории нынешних России, Беларуси, Украины.
В российских архивах хранится немало документов, свидетельских показаний о преступлениях военнослужащих венгерской армии на оккупированной территории. Они крайне жестоко обращались и с местным населением, и с советскими военнопленными.

31 августа 1942 года начальник Политуправления Воронежского фронта генерал-лейтенант С.С. Шатилов направил донесение начальнику Главного политуправления Красной Армии А.С. Щербакову о зверствах фашистов на воронежской земле.
Вот выдержки из этого документа:
«Доношу о фактах чудовищных зверств немецких оккупантов и их венгерских холуев над советскими гражданами и пленными военнослужащими Красной Армии.
Частями армии, где начальником политотдела тов. Клоков, освобождено от мадьяр село Щучье. После того, как из села Щучье были изгнаны оккупанты, политрук Попов М. А., военфельдшеры Коновалов А. Л. и Червинцев Т. И. обнаружили следы чудовищных зверств мадьяр над гражданами села Щучье и пленными красноармейцами и командирами.
Лейтенант Салогуб Владимир Иванович, будучи раненым, был захвачен в плен и зверски замучен. На его теле обнаружено более двадцати (20) ножевых ран.
Младший политрук Большаков Федор Иванович, тяжело раненный, попал в плен. Кровожадные разбойники издевались над неподвижным телом коммуниста. На руках его были вырезаны звезды. На спине несколько ножевых ран…
На глазах всего села был расстрелян мадьярами гражданин Кузьменко за то, что у него в хате нашли 4 патрона.
Как только гитлеровские холопы ворвались в село, так сразу же стали забирать всех мужчин от 13 до 80 лет и угонять в свой тыл.
Более 200 человек было вывезено ими из села Щучье. Из них расстреляли за селом 13. В числе расстрелянных оказались Пивоваров Никита Никифорович, его сын Пивоваров Николай, Зыбин Михаил Николаевич, заведующий школой; Шевелев Захар Федорович, Коржев Николай Павлович и др.

У многих жителей были отняты вещи и скот. Фашистские бандиты угнали 170 коров и более 300 овец, отнятых у граждан. Многих девушек и женщин изнасиловали…
Акт о чудовищных зверствах гитлеровцев вышлю сегодня же».
А вот написанные от руки показания крестьянина Антона Ивановича Крутухина, проживавшего в Севском районе Брянской области: «Фашистские сообщники мадьяры вступили в нашу деревню Светлово 9/V-42. Все жители нашей д[еревни] спрятались от такой своры и они в знак того, что жители стали прятаться от их, а те которые не сумели спрятаться, они их порасстреляли изнасильничали несколько наших женщин. Я сам старик 1875 г. рождения был также вынужден спрятаться в погреб…. По всей д[еревне] в ней шла стрельба, горели постройки, а мадьярские солдаты грабили наши вещи, угоняя коров, телят» . (ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 37. Д. 423. Л. 561-561об.)

20 мая венгерские солдаты в колхозе «4-й Большевистский сев» арестовали всех мужчин. Из показаний колхозницы Варвары Федоровны Мазерковой: «Когда увидели мужчин нашей деревни, то они сказали, что это партизаны. И этого же числа, т.е. 20/V-42 схватили моего мужа Мазеркова Сидора Бор[исовича] рождения 1862 и сына моего Мазеркова Алексея Сид[оровича], год рождения 1927 и делали пытки и после этих мучений они связали руки и сбросили в яму, затем зажгли солому и сожгли в картофельной яме. В этот же день они не только моего мужа и сына, они 67 мужчин также сожгли». (ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 37. Д. 423. Л. 543-543об.)

Брошенные жителями, бежавшими от венгерских карателей, деревни выжигались. Жительница деревни Светлово Наталья Алдушина писала: «Когда мы возвратились из лесу в деревню, деревню нельзя было узнать. Несколько стариков, женщин и детей были зверски убиты фашистами. Дома были сожжены, скот крупный и мелкий был угнан. Ямы, в которых были закопаны наши вещи, были откопаны. В деревни не осталось ничего, кроме черного кирпича». (ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 37. Д. 423. Л.517.)

Таким образом, только в трех русских деревнях Севского района за 20 дней венграми было убито не менее 420 мирных жителей. И это не единичные случаи.
В июне - июле 1942 года части 102-й и 108-й венгерских дивизий совместно с немецкими частями принимали участие в проведении карательной операции против брянских партизан под кодовым названием «Vogelsang».
В ходе операции в лесах между Рославлем и Брянском карателями было убито 1193 партизана, 1400 ранено, 498 захвачено в плен, выселено более 12 000 жителей. (Залесский К. Командиры национальных формирований СС. - М.: АСТ; Астрель, 2007. с. 30)
Венгерские подразделения 102-й (42-й, 43-й, 44-й и 51-й полки) и 108-й дивизий принимали участие и в карательных операциях против партизан «Nachbarhilfe» (июнь 1943 года) под Брянском, и «Zigeunerbaron» в районах нынешних Брянской и Курской областей (16 мая - 6 июня 1942 года). Только в ходе операции «Zigeunerbaron» карателями было уничтожено 207 партизанских лагерей, 1584 партизана было убито и 1558 взято в плен». (http://bratishka.ru/archiv/2009/4/2009_4_10.php)

Стало быть, в палаческих и карательных делах тогдашние венгерские сподвижники гитлеровских оккупантов на нашей земле достигли больших «успехов»…

Теперь посмотрим, что в это время творилось на фронте, где действовали венгерские войска.
Венгерская армия, в период с августа по декабрь 1942 года, вела продолжительные бои с советскими войсками в районе Урыва и Коротояка (под Воронежем), и никакими особыми успехами похвастаться не могла, это не с мирным населением «воевать». Венграм так и не удалось ликвидировать советский плацдарм на правом берегу Дона, не удалось развить наступление на Серафимовичи.

В конце декабря 1942 года, венгерская 2-я армия зарылась в землю, надеясь пережить зиму на своих позициях. Этим надеждам сбыться не удалось.
12 января 1943 года началось наступление войск Воронежского фронта против сил 2-й венгерской армии. Уже на следующий день оборона венгров была прорвана, некоторые части охватила паника.
Советские танки вышли на оперативный простор и громили штабы, узлы связи, склады боеприпасов и снаряжения. Ввод в бой 1-й венгерской танковой дивизии и частей 24-го немецкого танкового корпуса не изменил ситуацию, хотя их действия замедлили темп советского наступления.
Вскоре мадьяры были наголову разбиты, потеряв 148 000 человек убитыми, ранеными и пленными (в числе убитых, кстати, был и старший сын венгерского регента, Миклош Хорти).

Это было самое крупное поражение венгерской армии за всю историю ее существования.
Только за период с 13 по 30 января было убито 35 000 солдат и офицеров, 35 000 человек ранено и 26 000 попали в плен. Всего же армия потеряла около 150 000 человек, большую часть танков, автомашин и артиллерии, все запасы боеприпасов и снаряжения, около 5000 лошадей.

Девиз Венгерской Королевской Армии «Цена венгерской жизни - советская смерть» не оправдался.
Обещанное Германией вознаграждение в виде крупных земельных наделов в России для особо отличившихся на Восточном фронте венгерских солдат выдавать практически было некому.

Только состоявшая из восьми дивизий, 200-тысячная венгерская армия, потеряла тогда около 100-120 тыс. солдат и офицеров.
Сколько точно - тогда никто не знал, не знают и сейчас.
В советский плен, в январе 1943 г., из этого числа попало около 26 тыс. венгров.

Для страны такого масштаба, как Венгрия, поражение под Воронежем имело даже больший резонанс и значение, чем Сталинград для Германии.
Венгрия, за 15 дней боев, потеряла сразу же половину своих вооруженных сил.
От этой катастрофы Венгрия не смогла оправиться до конца войны и уже никогда не выставляла группировки, по численности и боевой способности равной погибшему объединению.

Венгерские войска отличались жестоким обращением не только с партизанами и мирным населением, но и с советскими военнопленными. Так, в 1943 году при отступлении из Чернянского района Курской области «мадьярские воинские части угоняли с собой содержащихся в концлагере 200 человек военнопленных бойцов Красной Армии и 160 человек советских патриотов. В пути следования фашистские варвары всех этих 360 человек закрыли в здании школы, облили бензином и зажгли. Пытавшихся бежать расстреливали» («Огненная дуга»: Курская битва глазами Лубянки. М., 2003. С. 248.).

Можно привести примеры документов о преступлениях венгерских военнослужащих в годы Второй мировой войны из зарубежных архивов, например израильского архива Яд ва-Шем национального мемориала Катастрофы (Холокоста) и Героизма в Иерусалиме:
«12 - 15 июля 1942 г. на хуторе Харькеевка Шаталовского района Курской области солдатами 33-й венгерской пехотной дивизии было захвачено четверо военнослужащих Красной Армии. Одному из них, старшему лейтенанту П.В. Данилову, выкололи глаза, прикладом винтовки сбили на бок челюсть, нанесли 12 штыковых ударов в спину, после чего в бессознательном состоянии зарыли полуживым в землю. Трех красноармейцев, имена которых неизвестны, расстреляли» (Архив Яд ва-Шем. М-33/497. Л. 53.).

Жительница города Остогожска Мария Кайданникова видела, как венгерские солдаты 5 января 1943 года загнали группу советских военнопленных в подвал магазина на улице Медведовского. Вскоре оттуда послышались крики. Заглянув в окно, Кайданникова увидела чудовищную картину: «Там ярко горел костер. Два мадьяра держали за плечи и ноги пленного и медленно поджаривали его живот и ноги на огне.
Они то поднимали его над огнем, то опускали ниже, а когда он затих, мадьяры бросили его тело лицом вниз на костер. Вдруг пленный опять задергался. Тогда один из мадьяр с размаху всадил ему в спину штык» (Архив Яд ва-Шем. М-33/494. Л. 14.).

В марте 1943 г. адмирал Хорти, стремившийся усилить войска внутри своей страны, отозвал вторую армию назад, в Венгрию.
Большинство запасных полков армии были передано "Мертвой армии", которая оказалась единственным объединением венгерских войск, активно сражавшимся на советско-германском фронте.
Теперь в состав венгерской армии входили расквартированный в Белоруссии 8-й корпус (5-я, 9-я, 12-я и 23-я бригады) и остававшийся на Украине 7-й корпус (1-я, 18-я, 19-я, 21-я и 201-я бригады).
Эта армия, прежде всего, должна была бороться с партизанами.
После катастрофы под Урывом, участие венгерских войск в боевых действиях на Восточном фронте (на Украине) возобновилось лишь весной 1944 года, когда 1-я венгерская танковая дивизия попыталась контратаковать советские танковые корпуса под Коломыей - попытка окончилась гибелью 38 танков «Туран» и поспешному отходу 1-й танковой дивизии мадьяр к государственной границе.

Осенью 1944 года все венгерские вооружённые силы (три армии) воевали против Красной Армии, уже на территории Венгрии.

Особо ожесточенными были бои за взятие Будапешта.
В сентябре 1944 года советские войска пересекли венгерскую границу. 15 октября регент Миклош Хорти заявил о заключении перемирия с Советским Союзом, однако венгерские войска не прекратили ведение боевых действий против советских войск. Германия провела операцию «Панцерфауст», в ходе которой отрядом СС был похищен и взят в заложники сын Миклоша Хорти. Это вынудило его аннулировать перемирие и передать власть Ференцу Салаши, лидеру партии «Скрещённые стрелы».
Гитлер был полон решимости удержать венгерскую столицу. Особое значение он придавал нефтяному району Надьканижа, заявляя, что можно скорее пойти на сдачу Берлина, чем на потерю венгерской нефти и Австрии (!!!)

Напомню краткую хронологию этого сражения:
Наступление на Будапешт началось силами 2-го Украинского фронта (которым командовал Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский) 29 октября, через два дня после завершения Дебреценской операции. Советское командование решило нанести главный удар силами 46-й армии, 2 и 4 гвардейских механизированных корпусов юго-восточнее Будапешта и овладеть им.
2 ноября корпуса вышли с юга на ближние подступы к Будапешту, но ворваться в город с ходу не смогли. Немцы перебросили сюда из района Мишкольца три танковых и одну моторизованную дивизию, которые оказали упорное сопротивление.
4 ноября советская ставка приказала командованию 2-го Украинского фронта расширить полосу наступления с тем, чтобы разгромить будапештскую группировку противника ударами с севера, востока и юга.
11-26 ноября войска фронта прорвали вражескую оборону между Тисой и Дунаем и, продвинувшись в северо-западном направлении до 100 км, подошли к внешнему оборонительному обводу Будапешта, однако и на этот раз не смогли овладеть городом. Столкнувшись с упорным сопротивлением противника, советские войска приостановили атаки.

Перебросив подкрепления, противник предпринял с 7 декабря сильные контрудары, которые войска 46 армии успешно отразили.
Со второй половины ноября на правом берегу Дуная начала боевые действия прибывшая в состав 3-го Украинского фронта 4-я гвардейская армия, войска которой соединились в районе озера Веленце с 46-й армией. Таким образом, будапештская группировка противника была охвачена советскими войсками с севера и юго-запада.
12 декабря поступила директива о начале наступления 20 числа. Начав наступление, советские войска прорвали оборону противника севернее и юго-западнее Будапешта. 21 декабря в полосе действий 7-й гвардейской армии в районе Немце, Сакалоша, Шагов немецкие войска нанесли контрудар, но попали под удары во фланг и тыл и были отброшены с тяжелыми потерями.
26 декабря советские войска соединились западнее Будапешта в районе города Эстергома, полностью окружив Будапештскую группировку противника, в котёл попало 188 тысяч человек, в том числе венгерские подразделения и части СС.

29 декабря советское командование направило окружённому гарнизону ультиматум о капитуляции. Письмо с ультиматумом должен были доставить парламентёры: капитан Илья Остапенко - в Буду, капитан Миклош Штайнмец - в Пешт. Когда автомобиль Штайнмеца с белым флагом приблизился к вражеским позициям, немецкие войска открыли огонь из пулемётов. Штайнмец и младший сержант Филимоненко погибли на месте. Группа Остапенко была обстреляна из миномётов при обратном переходе линии фронта, Остапенко погиб на месте, двое других членов группы остались в живых.

В Будапеште 1 января 1945 г. сосредоточились 13 танковых, 2 моторизованные дивизии и мотобригада. Такой плотности танковых войск у немцев никогда ещё не было на Восточном фронте. Мероприятия по обороне города проводились под руководством нового командующего группой армий «Юг» - генерала Отто Вёлера, назначенного вместо отстраненного Йоханнеса Фриснера.
После этого начались ожесточённые бои по ликвидации гарнизона, которые продолжались в течение января и первой половины февраля 1945 года.

С 27 декабря 1944 по 13 февраля 1945 года продолжались городские бои за Будапешт, которые вела специально созданная Будапештская группа войск (3 стрелковых корпуса, 9 артиллерийских бригад из состава 2-го Украинского фронта (командующий - генерал-лейтенант Иван Афонин, затем, в связи с ранением Афонина, - генерал-лейтенант Иван Манагаров). Немецкими войсками, насчитывавшими в общей сложности 188 тысяч человек, командовал обергруппенфюрер СС Карл Пфеффер-Вильденбрух.
Бои отличались особым упорством. К 18 января советские войска захватили восточную часть города - Пешт.
Лишь к 13 февраля сражение завершилось ликвидацией группировки противника и освобождением Будапешта. Командующий обороной вместе со штабом был взят в плен.

В честь победы в Москве был дан салют двадцатью четырьмя артиллерийскими залпами из 324 орудий.
Маршал Советского Союза Р.Я. Малиновский, позднее, сравнивал степень ожесточенности боев за взятие Будапешта со Сталинградской битвой.
За 108 суток войска 2-го и 3-го Украинских фронтов разгромили 56 дивизий и бригад врага. Заставив Гитлера перебросить в Венгрию с центрального участка Восточного фронта 37 дивизий, битва за Будапешт облегчила продвижение советских войск на западном направлении (Висло-Одерская операция).

18 января 1945 года советские войска освободили около 70 тысяч евреев из центрального будапештского гетто.
Двумя днями ранее советские солдаты освободили другое небольшое гетто, выпустив на свободу тысячи венгерских евреев. Будапештское гетто стало единственным еврейским гетто в Центральной Европе, обитателей которого удалось в большинстве своём спасти.

Так что безвестные бойцы Красной Армии спасли от истребления в Венгрии намного больше евреев, чем все, прославленные ныне в СМИ, западные дипломаты и коммерсанты, вместе взятые. (Впрочем, о венгерском Холокосте мы поговорим в следующей части этой работы).

Бои в Венгрии закончились в апреле 1945, но некоторые венгерские части продолжали воевать на территории Австрии вплоть до капитуляции Германии 8 мая 1945 года. В боях на территории Венгрии погибло около 40 тыс. венгерских солдат и офицеров.

Мы должны помнить, что венгры оставались самыми верными союзниками гитлеровской Германии в Великой Отечественной войне. Венгерские войска сражались с Красной Армией до мая 1945 года, когда уже ВСЯ (!) территория Венгрии была занята советскими войсками.
8 венгров были награждены немецкими Рыцарскими крестами.

Были еще многочисленные венгерские добровольцы, в войсках СС, нужно помнить и об этом.
«Гитлеровское командование согласилось на создание нескольких венгерских пехотных дивизий войск СС:
Формирование первых легионов и отправка на фронт была завершена в период осень 1941 года - зима 1942 года.
22-й добровольческой дивизии СС «Мария Терезия»;
25-й «Хуньяди»(Hunyadi),
26-й «Гембес» (Gombos) и двух других (которые так и не были сформированы).

В марте 1945 г. был создан 17 войсковой армейский корпус СС, названный «венгерским», так как в него вошло большинство венгерских формирований СС. Последний бой (с американскими войсками) корпуса состоялся 3 мая 1945 г.
Таким образом, венгры, в войсках СС, служили в 22-й, 25-й,26-й и 8-й (отдельные лица) дивизиях СС.

22.SS-Freiwilligen-Kavalerie-Division «Maria Theresia» Начала формироваться в апреле 1944.
Основой дивизии стал SS-Kavalerie-Regiment 17 из 8.SS-Kav-Div. Два других полка были созданы из венгров и венгерских фольксдойче.
В сентябре 1944 части дивизии использовались для остановки советского наступления в Трансильвании на севере от города Арад.

К 1 ноября 1944 все части дивизии были собраны в Будапеште. Части дивизии участвовали в обороне острова Цсепель и в попытках вырваться из города. В феврале 1945г. оставшиеся чины дивизии были сведены в Kampfgruppe «Ameiser».
Весной 1945 эта боевая группа оперировала на территории Австрии, задействована в боях у Вены. В мае сдалась американским войскам у Зальцбурга.

25.SS-Waffengrenadier-Division "Hunyadi" (Ungarische) дивизия была сформирована 2 ноября 1944.
Состав дивизии был набран из рекрутских депо венгерской армии, а костяком дивизии стали венгры из боевой группы "Дик" и из 13-й легкой дивизии Гонведа. На 30 ноября 1944 в составе дивизии числилось 19 000 человек.
В январе 1945 некоторые части дивизии были использованы в Силезии, неподалёку от Вроцлава.
В середине апреля дивизия была разделена на две части, одна из них была отправлена в Австрию, а другая - в направлении Берлина, где участвовала в боях за столицу Германии в составе 11-й и 23-й дивизий СС.

26-я войсковая гренадерская «Гёмбеш» (венгерская) - начала формироваться в начале декабря 1944 года на территории Венгрии. Общая численность дивизии составляла 16 800 чел.
В конце декабря, кадр дивизии был переведен в Зидрац на территории оккупированной Польши для завершения обучения.
18 января советские части прорвали немецкую линию обороны, дивизия, выделив из своего состава заградительный отряд, отступила к Лодзи. 25 января дивизия, потеряв около 2 500 человек, вышла к Одеру.
29 января дивизия получила новое почетное название – «Хунгария». От Одера части дивизии были отправлены в Нойхаммер. Оставив часть наиболее боеспособных солдат в составе сводного егерского полка оборонять Нойхаммер, дивизия отступила на территорию протектората в район Брюнна, откуда двинулась в австрийские гау, где сдалась англо-американцам у Сант-Мартина.

Возвращение в прошлое

Из Сталинграда я добирался до Москвы шесть суток: где на фанерном самолетике У-2, где на попутной машине, а где и просто пешком. Столица встретила суровой сосредоточенностью, спокойствием и какой-то особой после боев на Волге тишиной. Близился к концу ноябрь 1942 года. Зима уже вошла в свои права. Снег, однако, был расчищен, но его не вывозили с улиц, как в мирное время, и он лежал на тротуарах высокими сугробами. Мороз выбелил стекла, заклеенные крест-накрест бумажными лентами, ветер выжимал слезы из глаз.

Как разительно отличалась эта картина от сталинградской! Там улицы были красные от кирпичной пыли, и покрытые копотью остовы домов траурно чернели на их фоне. В вестибюле гостиницы «Москва» часовой попросил меня предъявить удостоверение личности. Внимательно изучил печати.

К кому идете?

Меня вызвал полковой комиссар товарищ Бажан.

Часовой поднял телефонную трубку, набрал номер и сказал невидимому собеседнику: «Старший политрук фотокорреспондент газеты «За Радянську Украшу» Давидзоп прибыл».

После этого вернул мне удостоверение, взял под козырек и показал рукой налево, в направлении широкой мраморной лестницы. Я смущенно перевел взгляд с измызганных, кое-где подгоревших валенок, верно служивших мне в Сталинграде, на сверкавший чистотой пол.

Но часовой подбадривающе кивнул головой: мол, смелее, смелее...

Известный украинский поэт Микола Бажан жил в небольшом отдельном номере. Поверх тонкого гостиничного одеяла лежала серая солдатская шинель, письменный стол был завален рукописями и оттисками статей.

Вот и сбывается ваша мечта, Яков Борисович,- сказал он.

Какая мечта? - растерялся я.

Вызов из Москвы свалился неожиданно, в самый разгар сражения на Волге. Признаюсь честно - меня он сначала вовсе не обрадовал, а скорее раздосадовал. Приближался час окончательного разгрома фашистов в Сталинграде, и я готовился отснять героическую эпопею на пленку. Но приказ есть приказ.

Мне пришлось подчиниться и уехать в Москву.

Не догадываетесь, зачем вас вызвали? - Бажан лукаво прищурил глаз.

Нет, - честно признался я.

Перед глазами пронеслись события годичной давности. Кажется, в июле 1941 года, после возвращения из Тернополя, меня как военного фотокорреспондента направили в Бровары. Там я и встретился с Миколой Бажаном. Он сразу предложил мне работать в новой газете «За Радянську Украшу»...

Вспомнили? - спросил нетерпеливо Бажан.

Как тут было не вспомнить!

Значит - к партизанам? - обрадовано воскликнул я и чуть было не бросился обнимать Бажана.

Вам надлежит сегодня же явиться в штаб партизанского движения,

к товарищу Строкачу...

Начальник штаба партизанского движения - высокий, широкоплечий, с красивым, но несколько суровым лицом - Тимофей Амвросиевич Строкач, в упор глядя на меня, спросил:

Не боитесь в тыл, к немцам? Если вы, фотокорреспондент, прилетевший

фиксировать для потомков героизм партизан, попадетесь в руки к фашистам...

В нарушение устава я вскочил со стула и почти закричал:

Я - солдат! Пусть мое оружие - фотоаппарат, но я - солдат... и я обязан быть там, среди партизан!

Наверное, мое поведение развеселило Строкача. Он улыбнулся, надолго задержал на мне взгляд и сказал:

Это я по собственной инициативе задал такой вопрос. Приказ о вашем

откомандировании в партизанское соединение Сидора Артемьевича Ковпака подписан.

Я и сегодня помню, как перехватило у меня дыхание и радостно забилось сердце: мечта начинала сбываться!..

День летел за днем, а мои бдения от темна до темна под дверью кабинета Строкача оставались безрезультатными. Соединение Ковпака двинулось в рейд по вражеским тылам, и короткие остановки, которые делали партизаны, не позволяли соорудить хотя бы временный аэродром. И вскоре от одного вида вещмешка с фотопленкой и химикалиями меня охватывали тоска и уныние...

В тот день, устроившись, как обычно, поближе к кабинету начальника штаба, я с надеждой ожидал, когда откроются двери и адъютант выкрикнет:

«Товарищ Давидзон, машина внизу!»

Но никто обо мне не вспоминал, мимо сновали незнакомые люди, не обращая на меня никакого внимания.

Впрочем, я тоже никого не замечал. Просмотрел я и появление человека в добротном романовском полушубке и каракулевой кубанке с ярко-красной лентой наискось.

Здравствуй,- произнес незнакомец, задержавшись возле меня.- Из

какого соединения?

Я поспешно поднялся, выпрямился и невесело ответил:

Да ни из какого... Собираюсь лететь к Ковпаку. Я - фотокорреспондент

газеты «За Радянську Украшу».

А я - Федоров! Полетишь со мной!

Имя первого секретаря подпольного Черниговского областного комитета партии, командира крупнейшего партизанского соединения «генерала Орленко» было овеяно легендами.

«Вот с какими людьми мне выпало встретиться!» - радостно подумал я. Линию фронта мы почувствовали своими... боками. Немецкая зенитная артиллерия открыла заградительный огонь. Самолет бросало, как на ухабах, зa иллюминаторами вспыхивали оранжевые, красные, белые огненные шары. В любой момент осколок мог прошить тонкий металл Но никто даже вздохом не выдал своего волнения. Я боялся лишь одного- как бы летчик не повернул обратно.

Но самолет не изменил курса, и вскоре линия фронта осталась позади густые облака скрыли нас от немецких истребителей.

Я незаметно задремал. Проснулся от сильного толчка, почти сбросившего меня на пол. Какой-то мешок свалился мне на колени, мешая подняться.

Парад в честь сорокалетия Советской Украины. Колонну бывших партизан возглавляют легендарные командиры Алексей Федорович Федоров, Сидор Артемьевич Ковпак, Тимофей Амвросиевич Строкач.

Командир партизанского соединения дважды Герой Советского Союза А. Ф. Федоров.

Лиля Карастоянова среди партизан (крайняя слева). Никто не знал в тот миг, что дни ее жизни уже сочтены.

Было темно, лампочка под потолком не горела. Моторы ревели, но пилоты открыли дверь. Мы увидели, как по снегу к нам бежали люди. Летчики встали у выхода, держа наготове автоматы. Федоров тоже был на ногах. Кто-то на бегу громко выкрикнул пароль, летчики опустили автоматы и выбросили трап.

Узкая длинная поляна в районе клетнянских лесов служила партизанам аэродромом. Высоченные ели, отяжелевшие от пушистых белых одежд, морозный воздух, искрившийся под лучами фонариков мириадами снежинок, чуткая лесная тишина - все это и отдаленно не напоминало о том, что мы находимся в глубоком немецком тылу.

К самолету спешили люди в полушубках и шинелях, в шапках-ушанках и обычных фуражках, перепоясанные крест-накрест пулеметными лентами, с короткими немецкими автоматами-«шмайсерами» и винтовками. - Вот мы, товарищи, и в Лесограде,- взволнованно сказал Федоров, обращаясь к нам.

Командир партизанского соединения С. А. Ковпак (апрель 1943 г.).

За время войны он дважды удостаивался звания Героя Советского Союза.

Командир соединения черниговских партизан Герой Советского Союза Николаи Никитич Попудренко (январь 1943 г.).

Герой Советского Союза комиссар Сумского партизанского соединения Семен Васильевич Руднев. Погиб в бою с оккупантами.

Это и впрямь был настоящий город, в котором обитало свыше десяти тысяч человек: партизаны и мирные жители, сбежавшие в лес от карателей, крестьяне из сожженных дотла деревень. Здесь были свои улицы, вдоль которых расположились добротные, теплые землянки, отрядные кухни, госпиталь, мастерские, стожки сена, телеги, конюшня.

Прибывших с Большой земли встретили тепло, подолгу расспрашивали о Москве, о делах на фронте. Наперебой зазывали в землянки, обещая «мировые удобства». Я рассматривал партизан жадно, ибо это были люди не простые - это были настоящие герои. Мне хотелось немедленно вытащить фотоаппарат и начать снимать. Огорчало лишь одно обстоятельство: было слишком темно.

Уходили в поход партизаны...

21 сентября 1943 года в 16.00 по московскому времени партизанское соединение Н. Н. Попудренко встретилось с передовыми частями Советской Армии. Такими были первые минуты этой долгожданной встречи.

Самолет быстро разгружали, а отовсюду уже везли на розвальнях, запряженных лошадьми, и просто на санках раненых. Их отправляли в Москву. - А я думала, что партизаны лежат в снегу, в засаде... и немцы видны невооруженным глазом,- сказала мне по секрету Лиля Карастоянова. Ее большие темные глаза горели восторгом, она часто оглядывалась по сторонам, словно боялась упустить что-то важное. Я признался ей, что тоже несколько иначе представлял себе наше прибытие.

Ничего, Лиля,- успокоил я Карастоянову,- хватит и на нашу долю

Откуда мне было тогда знать, что наш самолет окажется последним, что сутки спустя фашисты пойдут на штурм Лесограда и пули снова начнут разить без разбора взрослых и детей...

Всех прилетевших пригласили в командирскую землянку - большую, просторную, с длинным деревянным столом. Выставили небогатое угощение - картошку в мундирах, соленые огурцы, лук и по куску хлеба на каждого. Хлеб, присыпанный пеплом, издавал неповторимый аромат. Зато разговоров было вдоволь. Засиделись до утра. К моему разочарованию, о партизанской жизни говорили меньше всего. Зато с неослабным внима-пием слушали наши рассказы о делах на фронте, о жизни на Большой земле. Я оказался единственным, кто попал в лес прямо из Сталинграда, п мне пришлось поподробнее вспоминать события, свидетелем которых был. Лиля Карастоянова рассказывала о Болгарии, о том, как ведут подпольную борьбу болгарские коммунисты.

Когда я выбрался из землянки, светило неяркое зимнее солнце. Поскрипывал под ногами снег. Ко мне подошел кареглазый улыбчивый мальчишка.

Здравствуйте,- сказал он.- Вы прилетели ночью, правда? Миша,- представился он и тут же поправился: - Михаил, фамилия Давидович.

Это у вас фотоаппарат?

Я - фотокорреспондент, Миша. Если ты не возражаешь, сниму тебя первым.

Так я познакомился с мальчишкой-партизаном и полюбил его всей душой за веселый, неунывающий нрав, за звонкий голос, которым он распевал свою любимую песню «Орленок, Орленок...»

День спустя я уже забыл, что такое тишина. Фашистское командование, стянув крупные силы - армейские части, гестапо, полицию,- начало осаду Лесограда. Бои разгорелись на дальних подступах к партизанской столице, но оттого не стали менее трагическими и кровавыми. Да и спустя сорок с лишним лет я помню и шелестящий звук несущихся к земле бомб, и грохот, от которого едва не лопались барабанные перепонки. Помню лица ребят, ваших сверстников. В них не было страха. Вчерашние школьники мечтали только об одном - о расплате...

В этой книге, друзья, я хочу поведать о них - о ваших сверстниках, о юных орлятах партизанских лесов. Я раскладываю на столе снимки и начинаю свой рассказ...