Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Децим Юний Ювенал
Сатиры

Сатиры Ювенала

Ювенал – последний классик римской сатиры. Вряд ли слова «сатира» и «сатирический» имели бы то значение, которое мы в них вкладываем, если бы не было Ювенала. В европейскую культуру, в историю литературы Ювенал вошел как обобщенный образ поэта-обличителя политического деспотизма и нравственного разложения своего времени.

О жизни Ювенала почти ничего не известно, хотя мы располагаем целой дюжиной его жизнеописаний. Самое древнее из них создано, вероятно, к концу IV века, то есть более чем через 250 лет после смерти поэта. Как правило, ни одно из этих жизнеописаний не заслуживает полного доверия.

На основании косвенных свидетельств можно заключить, что сатирик родился между 50 и 60 гг. н. э. Место его рождения – Аквин, небольшой город близ Рима.

О происхождении Ювенала в лучшем из дошедших до нас жизнеописаний говорится весьма неопределенно: он был сыном или воспитанником состоятельного вольноотпущенника, получившим тщательное грамматическое и риторическое образование. Среди его учителей, возможно, был крупный ритор того времени Марк Фабий Квинтилиан, автор 12 книг «Образования оратора». Известно, что Ювенал почти до середины своей жизни занимался сочинением декламаций, речей на вымышленные темы, причем скорее для собственного удовольствия, нежели для того, чтобы подготовиться к профессиональной деятельности. Впрочем, некоторое время он все же вел адвокатские дела, но, по всей видимости, не был удачлив на этом поприще, которое не принесло ему значительных доходов.

Свою деятельность поэта-сатирика Ювенал начал только после смерти императора Домициана (96 г. н. э.), когда в Риме установилась относительная свобода слова. Насколько можно судить, Ювенал выступал с публичным чтением своих сатир и имел успех, чем, кажется, навлек на себя неприятности: уже в античности была распространена версия, что, несмотря на восьмидесятилетний возраст, он был сослан, под предлогом военного командования, не то в Египет, не то в Британию, где и умер. Однако история с изгнанием поэта производит впечатление легенды. Дата смерти его неизвестна. Несомненно одно: он умер после 127 года.

Сатиры Ювенала сообщают в высшей степени скудные данные об их авторе. В отличие от своих предшественников, сатириков Луцилия и Горация, Ювенал тщательно избегает говорить о себе, и хотя его сатиры дают довольно ясное представление о личности поэта, о его мыслях и устремлениях, они почти не информируют нас о внешних обстоятельствах его жизни. Наоборот, Ювенал старается, насколько это возможно, задвинуть в тень свою фигуру, как будто боится своим присутствием ослабить впечатление своих разоблачительных инвектив. Тем не менее, по некоторым намекам в самих сатирах можно, например, заключить, что Ювенал не был богат. В одной из эпиграмм Марциала (12, 9), он изображен беспокойно снующим по улицам Рима, чтобы засвидетельствовать свое почтение богачам. На то, что Ювенал во время своего пребывания в Риме вел жизнь клиента, указывают его сатиры, в которых поэт с пониманием, сочувствием и горечью говорит о положении римских клиентов. От Ювенала дошло 16 гекзаметрических сатир в 5-ти книгах: они были опубликованы последовательно, в порядке их нумерации, приблизительно между 100 и 127 годами.

Сатиры Ювенала дошли до нас в многочисленных списках. В настоящее время известно около 300 рукописей его сатир; несколько манускриптов хранятся в библиотеках России. Все они, как правило, позднего происхождения, прошли через много рук разных переписчиков и подверглись многим искажениям. Установление редакции текстов сопряжено с немалыми трудностями, так как целый ряд стихов вызывает у издателей сомнения в их подлинности. Хронологические указания в самих сатирах минимальны, однако ясно, что поэтической зрелости Ювенал достиг при императоре Траяне (годы правления 98–117) и продолжал писать сатиры во время правления Адриана (годы правления 117–138). Оба императора почти полностью отвечали представлению сенатской аристократии об идеальном правителе. Ненавидящий тиранию императорского режима, историк Тацит восторженно приветствует принципат Траяна как «зарю счастливого века», как «годы редкого счастья, когда каждый может думать, что хочет, и говорить, что думает» («История», 1, 1).

Антисенатские репрессии, ставшие обычным явлением в последние годы правления Домициана, прекратились. В Рим из ссылки возвращаются изгнанные философы. Проводятся мероприятия против доносчиков, число которых возросло при Домициане. Стираются различия между римлянами и провинциалами; последним открывается широкий доступ к государственной карьере. Между императором и сенатом устанавливается согласие. Особым покровительством императора пользуется та часть интеллигенции, которая была тесно связана с господствующим классом. Адриан лично проявляет заботу о науках и искусствах, интересуется культурной жизнью Афин, поощряет философов, поэтов и ученых. Все недовольные деспотическим правлением Домициана теперь получили возможность открыто изливать свое негодование, уверенные, что их сочинения встретят благосклонный прием. На литературной арене появляются писатели, которые при Домициане предпочитали молчать. В Риме заявляет о себе целая плеяда писателей: Тацит, Плиний, Светоний, Ювенал, сменившие ушедших из жизни Стация, Валерия Флакка, Силия Италика, Квинтилиана, уехавшего в Испанию Марциала.

Хотя в период правления Траяна и Адриана многие противоречия, обострившиеся при Домициане, сглаживаются, тем не менее далеко не все социальные конфликты устраняются. Императоры все меньше руководствуются законами и все больше опираются на военную силу. Политическая активность идет на убыль. Увеличивается пропасть между богатством и бедностью неимущих слоев. В империи получают распространение восточные культы и христианство.

Видимо, Ювенал был захвачен общим энтузиазмом, вызванным смертью Домициана и приходом к власти Траяна. Одушевленный ненавистью к свергнутому тирану, он создает ряд сатир в резкой, инвективной форме, принесших ему в веках славу беспощадного бичующего разоблачителя. Это сатиры его первых трех книг, которые заметно отличаются от последующих, созданных стареющим поэтом в правление Адриана и обычно называемых поздними. В сатирах двух последних книг нет прежней остроты критики и той силы негодования, которая была характерна особенно для первых девяти сатир, наиболее живых по интонации и богатых темами и сатирическими образами. В поздних произведениях Ювенал более склонен поднимать проблемы общего характера, которые касаются не столько людей определенной эпохи, сколько человеческой природы вообще. В поздних сатирах сильнее чувствуется влияние риторики. По остроумному замечанию современного исследователя, в ранних и поздних сатирах Ювенал предстает перед нами как двуликий Янус, с одним лицом, обращенным на полную жизни современную ему действительность, и с другим – обращенным на умершее прошлое.

Что касается содержания его сатир, то оно, по существу, весьма ограничено. Поэт повторяет на разные лады одни и те же нападки на современные ему нравы, правда, оживляя их примерами из жизни, истории и мифологии. Хотя он и утверждает, что вся человеческая жизнь, все, что только делают люди, послужило «начинкой» его книги, за пределами его поэзии остаются многие темы, которые были характерны для его предшественников. Это было сознательное ограничение, позволившее ему сосредоточиться исключительно на разоблачении пороков. Нет в его сатирах и того многообразия форм, которое было присуще произведениям этого жанра у Луцилия и Горация. На окружающую его действительность Ювенал взирает с глубочайшим пессимизмом. Он видит одно лишь зло (по крайней мере, в своих ранних произведениях) и убежден, что оно коренится в самой природе человека. Ювенал не верит в возможность оздоровления общества. Искусный живописатель нравов, он изображает мир таким, каким он его видит, развращенным и развращающим, доходя в своем горьком озлоблении до крайнего фанатизма. Долгу, чести, порядочности предпочитают здесь одни лишь деньги, неважно, каким путем приобретенные. Ноты личной разочарованности и озлобления придают его нападкам жестокий и беспощадный характер. Бескомпромиссная сатира Ювенала не знает ни насмешливой улыбки, ни добродушной шутки, ни психологического проникновения и понимания сути явлений, как в сатирах Горация. Для Ювенала настоящее не содержит ничего хорошего, а будущее не сулит никакой надежды. Остается лишь сожалеть о прошлом, о былом образе жизни и древних установлениях, от которых теперь не осталось и следа. Тоскуя о безвозвратно прошедших временах, поэт не видит выхода из сложившегося положения.

Позиция Ювенала-сатирика – это позиция яростного обличителя. Его нападки на разбогатевших выскочек и защита угнетенных рабов не исходят из убежденности в необходимости социального переустройства. Возмущение Ювенала вызывается противоречием между тем, что, по его мнению, должно быть, и реальным положением дел. Похоже, что из двух основных видов сатиры: одного – оптимистического и радостного (его развивает Гораций), другого – пессимистического и мрачного, Ювенал выбирает этот последний. Если у Горация сатира лечит и убеждает, то у Ювенала она ранит, карает и уничтожает.

Мрачный пессимизм Ювенала все же несколько смягчается в поздних сатирах, в которых, наряду с пороком и злом, он готов видеть и более светлые стороны жизни. Там Ювенал часто возвращается мыслями к прошлому римского народа и идеализирует патриархальную старину. Но глубоко прочувствованного восхищения древней простотой, конечно, недостаточно, чтобы решить общественные проблемы, затронутые поэтом. Оно скорее выполняет роль фона, предназначенного еще резче оттенить убожество современной жизни.

Острие своей сатиры – возможно, из художественных соображений – Ювенал обычно обращает не против настоящего, а против недавнего прошлого, против времени правления Домициана или даже Нерона, оправдывая это доводами осторожности. Конечно, это не давало ему твердой гарантии, что он избежит вражды и мести: слишком близкими являются те времена, которые он задевает. Такого рода камуфляж – скорее риторическая уловка, к которой прибегает сатирик, чтобы еще более усилить чувство отвращения, вызываемого картинами изображаемого им порока. Хотя люди, которых он называет, давно уже умерли и принадлежат прошлому, утверждает он, пороки, которые он бичует, являются пороками всех времен.

Если предшественники Ювенала нередко объясняли свое обращение к сатире внутренней склонностью к этому жанру, который они предпочитали другим, то Ювенал заявляет, что писать сатиры его вынуждает всеобщее разложение нравов. Его решение взяться за сатиру как бы навязано ему извне. «Трудно сатир не писать», – заявляет поэт. Если же недостает таланта, стихи порождает само негодование, которое неизбежно возникает при виде пороков, заполонивших Рим.

Весьма показательно, что приблизительно в то же время, когда Ювенал начинает писать сатиры, к созданию исторических сочинений приступает Тацит, для произведений которого характерен тот же пессимизм, что и для сатир Ювенала. Историк так же не скрывает своей горечи при виде повсеместного разложения нравов, однако он старается, по его собственному утверждению, писать «без гнева и пристрастия». В стихах же Ювенала больше чувства, чем рассудочности. Он не только не пытается сдержать свой гнев, а, наоборот, считает, что негодование – это именно та эмоция, которой поэт-сатирик должен руководствоваться в первую очередь. Риторическое образование Ювенала, его опыт декламатора и вкусы его эпохи, несомненно, оказали на его сатиры самое существенное влияние. Они же определили и некоторые его слабости. Как истому декламатору, Ювеналу порой недостает уравновешенности и отстраненности. Поэт целиком погружается в свой материал и захвачен им настолько, что ему можно вменить в вину чрезмерную субъективность и излишнюю страстность. Ювенал хочет произвести впечатление человека, целиком захваченного моральными проблемами. Действительно, многие исследователи видят в нем серьезного этического проповедника. Репутация поэта-моралиста пришла к Ювеналу во времена поздней античности и в средние века и прочно держалась вплоть до XIX века, когда многие ученые объявили поэзию Ювенала неискренней на том основании, что его наставления не являются результатом разработанной системы этического учения, что он лишь повторяет избитые моралистические истины, пользуясь при этом, причем весьма неумеренно, приемами декламаторской техники. В самом деле, отношение Ювенала к человеческим недостаткам далеко отстоит от объективности, необходимой, чтобы оценивать и различать их по степени их значительности и серьезности, как это должно быть свойственно настоящему моралисту. Ювенал ставит на одну доску простые слабости и гнусные преступления. Так, в 1-й сатире он уравнивает сводника, который рассчитывает получить наследство от любовника жены, подделывателя завещаний, отравительницу и человека, обуреваемого страстью к лошадям. Это нарушение соразмерности является одной из причин впечатления монотонности, которое возникает при долгом чтении сатир Ювенала. Хотя поэт стремится к разнообразию в своих произведениях, но тем не менее в значительной степени пропадает под мрачными красками, которые он обильно налагает повсюду. Уравнивание всех моральных проступков происходит у Ювенала потому, что он, рисуя римское общество, несомненно испорченное и погрязшее в пороках, изображает его гораздо худшим, чем оно было в действительности. Поэт-сатирик, к тому же поэт риторической выучки, он заставляет себя, особенно в ранних сатирах, видеть в окружающей его жизни только зло и мерзости. Излагая в 1-й сатире свою поэтику, Ювенал подчеркивает, что движущей силой его сатир является негодование. Упорядоченный стиль не является главной его заботой, поэт ставит перед собой чрезвычайно трудную задачу – создать у слушателей иллюзию экспромта, иллюзию импульсивной, ничем не сдерживаемой импровизации, внезапно возникшей под влиянием гнева и возмущения. Отсюда эта выставляемая напоказ мнимая небрежность, создающая порой впечатление неестественности. После долгих занятий декламациями Ювенал создает свой особый стиль стихотворной сатиры – обобщенно-безличный, драматически напряженный, величественно-высокопарный и патетический, который является отражением его эпохи с ее резким контрастом реальности и идеала.

Однако не всегда удается Ювеналу сохранять этот пафос негодования и соответствующий ему тон. Случается, что подлинная, художественно оправданная напряженность заменяется напряженностью искусственной, которая достигается за счет риторических вопросов, восклицаний, чрезмерных преувеличений, усилений и других средств риторики, с помощью которых Ювенал стремится вызвать чувство отвращения и гнева. Сатиры Ювенала демонстрируют его основательное знакомство с римской литературой. Лучше других он знал сочинения поэтов Марциала, Овидия, Вергилия и Горация, стихи которых он иногда пародирует, иногда имитирует, иногда использует для простой реминисценции. Из прозаиков он читал Цицерона, Сенеку, Тацита, возможно Плиния Старшего, неплохо знал сатиры Персия. Однако ему весьма далеко до стилистической изощренности сатир Персия, хотя он также питает явную слабость к вычурным стилистическим средствам, резким контрастам, неологизмам. Похоже, что Ювенал отказался от принципа Горация – от языка, близкого к разговорному. Чаще он использует возможности, предоставленные ему риторикой. При этом он стремится найти самый точный, самый характерный штрих для создания образов, которые у него, как правило, предельно конкретны, реальны, жизненны. В сатирах Ювенала нет обилия прилагательных, как можно было бы ожидать; обычно ему вполне хватает существительного и глагола, чтобы создать образ, натуралистично описать действие или ситуацию. Блестящий бытописатель, Ювенал – большой мастер в создании реалистических сцен. Он прекрасно владеет языком эпиграмм и техникой сентенции, так что каждый частный случай в его изображении получает характер всеобщего явления. Таков ювеналовский реализм.

Для достижения правдивости используются разнообразные художественные средства: от всех ухищрений риторики до употребления банальной фразеологии и грубой, часто непристойной лексики. Даже если такая внешняя реалистичность не является действительным отражением реальной жизни, сила поэтического дарования Ювенала такова, что создается иллюзия удивительной жизненности, что далеко не часто встречается в произведениях римской литературы. Видимо, секрет заключается не столько в риторической выучке Ювенала, сколько в том, что поэт прошел суровую школу жизни и запечатлел в сатирах свой личный опыт. Чувство негодования суживает, но вместе с тем и заостряет взгляд поэта. Когда Ювенал заявляет, что «начинкой его книжки» являются «желания, страх, гнев, наслаждение, радость, интриги», то уже самим этим перечислением, нагромождением слов, без видимой их логической связи, он стремится передать впечатление беспорядочности и даже хаотичности, царящих в римском обществе. Главная заслуга Ювенала-сатирика, несомненно, заключается в том, что он, придав сатире характер резкой разоблачительности, навсегда закрепил за ней обличительное содержание. Ни один из римских сатириков, даже Гораций, не оказал на сатирическую литературу Европы такого влияния, как Ювенал, имя которого стало нарицательным для обозначения сатирика как такового.

В России первые известия о сатирах Ювенала восходят к эпохе Петра I. Однажды царь увидел сборник сатир римского поэта у одного немца и заинтересовался их содержанием. Ему прочитали отрывок из десятой сатиры со знаменитым афоризмом «в здоровом теле здоровый дух» (mens sana in corpore sano). Эти стихи настолько понравились Петру, что он выписал себе Ювенала в голландском переводе и заставлял читать себе.

Хорошо знал римского сатирика и подражал ему Антиох Кантемир, который в своих сатирах бичевал современную ему русскую действительность. Обличительные сатиры Кантемира распространялись в России только в списках и были изданы почти два десятилетия после смерти поэта. Многие стихи Кантемира звучат как очень близкий или почти дословный перевод Ювенала.

О Ювенале одобрительно отзывался основоположник русского романтизма В. А. Жуковский, но он видел в нем только поэта-моралиста. Иначе смотрели на Ювенала декабристы, для которых римский сатирик – живой вдохновенный пример политического бунтаря и республиканца. В 1826 году на допросе декабристов, когда у арестованных допытывались, у кого они заимствовали свои революционные взгляды, называлось среди других имя Ювенала. Не случайно, одним из проявлений политического свободомыслия пушкинского Онегина, героя романа в стихах «Евгений Онегин», было то, что он мог «потолковать о Ювенале». Для А. С. Пушкина Ювенал – олицетворение мужественной бичующей сатиры.

Первое упоминание имени Ювенала в стихах А. С. Пушкина относится к 1814 году в стихотворении «К другу стихотворцу», первом печатном стихотворении Пушкина. В стихотворении «Лицинию» (1814 год) есть такие стихи:

О муза пламенной сатиры!
Приди на мой призывный клич!
Не нужно мне гремящей лиры,
Вручи мне Ювеналов бич.

В конце своей жизни Пушкин собрался всерьез заняться Ювеналом, он начал даже переводить его десятую сатиру, так заинтересовавшую в свое время Петра I. Из начатого Пушкиным перевода уцелели стихи 1–4 и 188–195 из десятой сатиры.

Очень высоко оценил творчество Ювенала В. Г. Белинский. «Истинная латинская литература, – писал он, – то есть национальная и самобытная латинская литература, заключается в Таците и сатириках, из которых главнейший – Ювенал. Эта литература, явившаяся в эпоху крайнего разложения стихий общественной жизни римлян, имеет высокое значение высшего нравственного суда над сгнившим в разврате обществом, что и дает ей по преимуществу всемирно-историческое, а следовательно, и никогда не умирающее значение». К этому времени имя Ювенала становится нарицательным для обозначения образцового сатирика вообще.

В 1856 году Н. Г. Чернышевский в рецензии на русский перевод од Горация писал о необходимости перевода на русский язык сатир Ювенала: «Ювенал, без всякого сомнения, будет у нас чрезвычайно популярен, лишь бы только был хорошо переведен».

В 1859 году профессор Петербургского университета Н. М. Благовещенский прочел впервые в России две публичные лекции о Ювенале. Под влиянием этих лекций поэт Д. Минаев переложил в ямбах первую и третью сатиры Ювенала, один из учеников Благовещенского В. Модестов перевел гекзаметром восьмую сатиру. Сам Благовещенский в 1880-х годах опубликовал в научном журнале прозаический перевод III, VII, VIII и Х сатир.

Наиболее полный перевод Ювенала (однако без девятой сатиры) появился только в 1885 году и принадлежал перу известного поэта-лирика А. А. Фета. В 1888 году скромный учитель одной из московских гимназий А. Адольф издал латинский текст сатир Ювенала с параллельным русским переводом в стихах. Перевод этот снабжен обширным комментарием, но некоторые части отдельных сатир не переведены, а сатира IX совсем выпущена. Полный перевод сатир Ювенала на русский язык сделан Д. С. Недовичем (сатиры I–VIII) и Ф. А. Петровским (сатиры IX–XVI) и вышел в 1937 году; частично перепечатан в 1957 году и переиздан в 1989 году. Предлагаемый нами русский Ювенал является перепечаткой последнего издания.

Сатиры Ювенала насыщены большим количеством имен и названий из греко-римской мифологии и истории, поэтому мы сочли необходимым снабдить русский перевод подробным комментарием, который читатель найдет в конце этой книги.

Дневник чтения. Ювенал. Сатиры. Перевод Д.С. Недовича и Ф.А. Петровского.

(Около 60 г. - около 140 г. н. э.) «Децим Юний Ювенал (Decimus Junius Juvenalis) - выдающийся римский поэт-сатирик. Получив хорошее образование, он много лет выступал в качестве ритора-декламатора и только в сорокалетнем возрасте стал известен как поэт. Расцвет его литературной деятельности падает на время около 100 г. н. э. Сведения о его жизни в значительной мере разноречивы и недостоверны. По всей вероятности, он был сослан за какие-то стихи, направленные против пантомима Париса, фаворита императора. От Ювенала до нас дошло 16 сатир. В первых 10 сатирах поэт с позиции средних общественных групп, положение которых было неустойчиво и которые попадали в зависимость от крупных богачей, гневно бичует пороки верхов, дает яркую картину падения их нравов, с гневом рисует контраст между царящей там роскошью и нищетой народа, клеймит позором своих современников. Ювенал этими сатирами стяжал себе мировую славу. В них поэт ставил вопросы, носящие философско-морализующий характер. Ювенал с большим мастерством показывает жизнь мелкого трудящегося люда, принужденного жить впроголодь в шумной столице в то время, когда богачи не знают предела в удовлетворении своих извращенных вкусов и прихотей. Он рисует жизнь клиентов, принужденных пресмыкаться перед своими патронами. Основная идея этих сатир - страстный протест против власти денег. Ради богатства, по мнению Ювенала, творятся в Риме ужасные преступления, богатые угнетают бедных, даже талант без денег - ничто, и чтобы иметь возможность писать и выпускать в свет свои произведения, бедный поэт должен искать себе богатого покровителя. Эти сатиры Ювенала отличаются высокой патетикой. Излюбленный прием поэта - гипербола. Чтобы заклеймить порок, поэт сгущает краски, нагромождает факты. Ювенал часто пользуется и столь излюбленным ораторским приемом, как риторический вопрос. От риторических же декламаций идет и прием повторения в разной словесной форме одной и той же мысли. Ювенал, бесспорно, является самым ярким римским сатириком, который показал противоречия современной ему жизни. С его именем связано представление о сатире как о жанре обличительной, гневной поэзии. Но вместе с тем надо указать и на ограниченность сатиры Ювенала: поэт не поднимается до критики социальной системы в целом, не призывает к уничтожению власти императоров, а ограничивается лишь критикой нравов и некоторых общественных противоречий своего времени. Если в эпоху средневековья больше интересовались моральными сентенциями некоторых сатир Ювенала и считали его "нравственным поэтом", то читатели и поэты эпохи Ренессанса и особенно времен первой французской буржуазной революции подняли на щит Ювенала - сатирика, обличителя, идеализируя его и изображая ярым борцом за республиканскую свободу. В речах французских

революционеров Ювенал стал символом борца с деспотизмом».

Особенности языка и идеологии Ювенала переходят из одной сатиры в другую, связывая их единым образом авторского мировосприятия. В первой сатире автор выступает против патетизма в литературе. Он считает необходимым максимально приблизить ее к действительности, изображать не отвлеченные понятия, а реалии страшной, несправедливой жизни. Только тогда, считает автор, литература приобретет истинный смысл, а поэт сможет приобщиться к жизни простого народа:

Чем занимаются ветры, какие Эак истязает

Тени, откуда крадут и увозят руно золотое,

Что за огромные ясени мечет Моних {4} по лапифам, -

Вот о чем вечно кричат платаны Фронтона {5}, и мрамор,

Шаткий уже, и колонны, все в трещинах от декламаций:

Эти приемы одни у больших и у малых поэтов.

Ювенал очень нелестно отзывается об образе жизни правителей. Ему противны их пышные застолья, манерность, показательность, напыщенность, а главное, бессмысленность для народа. Он не остается равнодушным к проблемам простого народа, который служит, беспрекословно и терпимо, жестокому и пустому правителю:

Разве не хочется груду страниц на самом перекрестке

Враз исписать, когда видишь, как шестеро носят на шее

Видного всем отовсюду, совсем на открытом сиденье

К ложу склоненного мужа, похожего на Мецената, -

Делателя подписей на подлогах, что влажной печатью

На завещаньях доставил себе и известность и средства.

Если сатира определяется как смех сквозь слезы, то здесь смех совсем отходит на задний план. Настолько страшные и жесткие вещи изображаются автором, что не до смеха становится не только читателям, но и самому Ювеналу. Интересно, что он сам придумывает для своих ненавистных героев-богачей наказание, которое соответствует высшей каре, но очень подходящей для таких беспощадных и пустых людей:

Выставь-ка нам Тигеллина {33} - и ты засветишься, как факел,

Стоя, ты будешь пылать и с пронзенною грудью дымиться.

Борозду вширь проводя по самой средине арен.

Сатирик признается в своей откровенности, которая хоть каким-то образом стремится объяснить столь ярую борьбу против зажиточного населения:

Что мне тут делать еще? Я лгать не могу, не умею

Книгу хвалить и просить, когда эта книга плохая

Страшно, что ненависть к одному классу населения - классу богачей и крупных землевладельцев - переходит у Ювенала в ненависть ко всему государству, потому что именно немилая сердцу и разуму часть правит «греческим Римом»:

Высказать я поспешу - и стыд мне не будет помехой -

Что за народ стал приятнее всем богачам нашим римским;

60 Я ж от него и бегу. Переносить не могу я, квириты,

Греческий Рим!

В противовес подлости и низости, воцарившихся в основной части государства, Ювенал ставит ценности, некогда чтимые и сакральные, а теперь втоптанные в грязь. От этого становится больно и ему самому и, конечно, читателю:

Похоти их нет преграды, для них ничего нет святого:

Будь то семейства мать, будь дочь-девица, будь даже

Сам безбородый жених или сын, дотоле стыдливый;

Если нет никого, грек валит и бабушку друга..

Все-то боятся его - он знает домашние тайны…

Комплекс новых и старых ценностей, представленных в резком столкновении, составляет основную идею всех сатир Ювенала, пропитанных скорбью, болью и разочарованием. Ощущается стремление автора повлиять на ситуацию и в то же время его полная беспомощность перед огромной, слепой массой охотников за славой и деньгами.

Собрание сатир Ювенала делится на 5 книг. В нем находится 16 сатир. Но некоторые литературоведы считают, что последняя, 16-я сатира, сильно отличающаяся по теме и стилю от остальных приписывается Ювеналу ошибочно.

Вот краткое содержание всех сатир Ювенала:

В первой сатире Ювенал объясняет мотивы, заставившие его писать сатиры; все эти мотивы сводится к одному: он негодует на владычество пороков. «Если не талант, то негодование порождает стихи, – говорит он. – Теперь такое время, что трудно не писать сатиры».

Вторая сатира направлена против изнеженности и разврата знатных людей, которые с восторгом говорят о доблестях своих предков, а само погрязают во всяких пороках и портят весь народ своим примером. «Они, – говорит Ювенал, – унижают себя до того, что становятся участниками самых гнусных мистерий, совершают омерзительные противоестественные оргии; внуки знаменитых дедов публично выступают гладиаторами».

В третьей сатире, написанной с мастерским искусством, один из друзей Ювенала объясняет ему, почему решил покинуть Рим и поселиться в Кумах; он превосходно описывает неприятности и неудобства, каким подвергается в Риме честный человек, не желающий приобретать богатство общепринятыми пошлыми способами, льстить сильным людям, быть прислужником их преступлений и пороков. Тут резкими чертами изображаются все тайные недуги общества шумной столицы римской империи , в особенности интриганство корыстолюбивых греков, готовых за деньги на все. «Этот человек годится на все: быть преподавателем грамматики и риторики, математиком, живописцем, прислужником при туалете, жрецом-авгуром, врачом, акробатом, колдуном, – все умеет голодный грек. Он, стоит лишь ему повелеть, залезет на небо».

В четвертой сатире рассказывается происходившее в присутствии императора Домициана совещание сената по вопросу о том, целой или разрезанной на куски надо подать на стол императора чрезвычайно большую рыбу, пойманную в Адриатическом море. В заключение Ювенал говорит: хорошо, если бы злодей Домициан употреблял все свое время на такие дурачества вместо того, чтобы убивать знаменитых сенаторов , людей благородной души, за которых никто не отомстил ему.

Иллюстрация к книге сатир Ювенала, 1711

Пятая сатира описывает обед клиентов у патрона, который издевается над ними; она превосходно изображает надменное обращение богачей с бедными тунеядцами и жалкую роль, какую вынуждены играть эти голодные льстецы. Лучше просить милостыню, говорит Ювенал, чем из-за приглашения на обед выносить наглость грубого покровителя, который ест за столом самые изысканные кушанья, пьет самые дорогие вина, а своим бедным гостям дает дешевые, плохие. В заключение поэт говорит: кто позволяет подвергать себя такому унижению, тот достоин его; кто так пошл, что соглашается жить в этих постыдных отношениях к богачу, тот заслуживает такого обеда и такого патрона.

Шестая сатира – ужасающая картина разврата женщин в Риме: все черты тут мрачны, нет ничего сколько-нибудь отрадного. Ювенал, отклоняя своего друга, Постума, от мысли о женитьбе, говорит ему, что женщины их времени совершенно забыли нравственные правила. Жена сенатора, убежавшая с гладиатором, и Мессалина – вовсе не исключения; такие качества стали общими у женщин. Даже религиозные праздники служат у них предлогом для разврата. А если какая-нибудь женщина не развратница, то она мучит мужа гордостью, честолюбием, капризами, щегольством, расточительностью. Есть женщины, продолжает Ювенал, которым нравится заниматься мужскими гимнастическими упражнениями,даже участвовать в гладиаторских играх . Другие любят рассуждать о литературе, заставляют молчать грамматиков и риторов, даже читают публичные лекции. Третьи увлекаются иноземными суевериями, ходят к прорицателям, астрологам. Есть добывающие от этих людей волшебные напитки, которыми освобождают себя от всех мешающих им, даже от детей и мужей.

Седьмая сатира описывает печальное положение поэтов и ученых в Риме: при равнодушии общества к искусству и науке, они умирали с голоду. Эта сатира написана в начале царствования Траяна , от которого Ювенал ожидает облегчения бедствий.

Восьмая сатира бичует тщеславие знатных людей, гордящихся своими предками и живущих безнравственно. Она написана Ювеналом в форме совета молодому вельможе. Поэт говорит ему в сатире, что изображения предков на стенах зал только тогда служат в честь человеку, когда он имеет душевное благородство и живет честно. Истинное благородство лежит в душе человека, и у знатного римлянина оно проявляется тем, как исполняет он обязанности курульного сановника в Риме и правителя в провинциях, по поводу этого, Ювенал в восьмой сатире изображает поступки хорошего правителя и поступки дурного. Здравый смысл, продолжает он, не обольщается знатностью рода, презирает и знатных людей, когда они дурны; он ставит Сенеку выше Нерона , Цицерона выше Катилины , Катулла выше Мария ; и не плебеи ли были Деции ?

Девятая сатира, имеющая форму разговора, бичует противоестественные (гомосексуальные) пороки, бывшие тогда в моде.

Десятая сатира несколько походит содержанием на вторую сатиру Персия : она также говорит о том, чего люди просят себе у богов. Ювенал доказывает историческими примерами, что те блага, которых обыкновенно выпрашивают себе люди – богатство, власть, красноречие, военная слава, долгая жизнь, красота – не должны считаться истинными благами, не дают человеку счастья. Человек должен желать себе: «иметь здоровую душу в здоровом теле, мужественное сердце, свободное от страха смерти. Добродетель и мудрость – единственный путь к спокойствию жизни».

Одиннадцатая сатира – приглашение другу, Персику, отобедать у Ювенала на его вилле близ Тибура. Эта сатира весело описывает свою скромную жизнь, в противоположность изысканности обедов, обжорству и пьянству знатных развратников. Гость найдет у Ювенала такой обед, какие бывали в славные времена Рима; дом у него убран не пышно, столовая посуда не великолепна, нет у него изящной прислуги, не будет танцовщиц; украшением разговора будут только стихи Гомера и Вергилия .

Двенадцатая сатира – приглашение другу Ювенала, Корвину, отпраздновать возвращение другого друга Катулла, который счастливо спасся от опасной бури на море. По поводу того, что Катулл спасся от смерти, Ювенал сильно нападает на людей, всякими хитростями добивающихся доли в чужих наследствах: за обедом, на который он приглашает Корвина, таких людей не будет. На этом обеде празднуется не смерть, а спасение человека.

В тринадцатой сатире Ювенал утешает своего друга Кальвина, которого обманул бессовестный приятель, отказавшийся возвратить вверенные ему Кальвином деньги. В этой сатире поэт описывает господствующую в обществе бессовестность и говорит, что обманщик имеет наказание себе в том, что сознание бесчестного поступка отнимает у него всякую радость.

Четырнадцатая сатира говорит о дурном воспитании. Ювенал выказывает в ней основательное знакомство с педагогикой, проводя справедливую мысль, что дурным привычки родителей передаются детям и что самое важное условие хорошего воспитания то, чтобы родители подавали детям хороший пример. В этой сатире описываются разные дурные привычки, особенно жадность к деньгам, объясняет, как вредят эти привычки счастью людей.

Действительно ли принадлежит Ювеналу пятнадцатая сатира – вопрос, решаемый учёными неодинаково. Она направлена против суеверия или религиозной нетерпимости. Поводом к этому служит в сатире случай, произошедший «в консульство Юнка», то есть позднее 127 года: два племени в Египте поссорились между собой из-за своего сектантского фанатизма. Вражда дошла до формального сражения; победители растерзали и съели пленника.

Шестнадцатая сатира считается многими учёными не принадлежащей Ювеналу, подложной. Это лишь отрывок – в нем говорится, какие выгоды имеет воин сравнительно с людьми не военного сословия.

Децим Юний Ювенал (Decimus Junius Juvenalis) - выдающийся римский поэт-сатирик. Получив хорошее образование, он много лет выступал в качестве ритора-декламатора и только в сорокалетнем возрасте стал известен как поэт. Расцвет его литературной деятельности падает на время около 100 г. н. э. Сведения о его жизни в значительной мере разноречивы и недостоверны. По всей вероятности, он был сослан за какие-то стихи, направленные против пантомима Париса, фаворита императора. От Ювенала до нас дошло 16 сатир. В первых 10 сатирах поэт с позиции средних общественных групп, положение которых было неустойчиво и которые попадали в зависимость от крупных богачей, гневно бичует пороки верхов, дает яркую картину падения их нравов, с гневом рисует контраст между царящей там роскошью и нищетой народа, клеймит позором своих современников. Ювенал этими сатирами стяжал себе мировую славу. В них поэт ставил вопросы, носящие философско-морализующий характер. Ювенал с большим мастерством показывает жизнь мелкого трудящегося люда, принужденного жить впроголодь в шумной столице в то время, когда богачи не знают предела в удовлетворении своих извращенных вкусов и прихотей. Он рисует жизнь клиентов, принужденных пресмыкаться перед своими патронами.Основная идея этих сатир - страстный протест против власти денег. Ради богатства, по мнению Ювенала, творятся в Риме ужасные преступления, богатые гнетают бедных, даже талант без денег - ничто, и чтобы иметь возможность писать и выпускать в свет свои произведения, бедный поэт должен искать себе богатого покровителя. Эти сатиры Ювенала отличаются высокой патетикой. Излюбленный прием поэта - гипербола. Чтобы заклеймить порок, поэт сгущает краски, нагромождает факты. Ювенал часто пользуется и столь излюбленным ораторским приемом, как риторический вопрос. От риторических же декламаций идет и прием повторения вразной словесной форме одной и той же мысли. Ювенал, бесспорно, является самым ярким римским сатириком, который показал противоречия современной ему жизни. С его именем связано представление о сатире как о жанре обличительной, гневной поэзии. Но вместе с тем надо указать и на ограниченность сатиры Ювенала: поэт не поднимается до критики социальной системы в целом, не призывает к уничтожению власти императоров, а ограничивается лишь критикой нравов и некоторых общественных противоречий своего времени.

50. Своеобразие римского романа. «Золотой осёл» («Метаморфозы») Апулея.

Речь все время идет о превращениях - в том числе и духовных

Герой романа Лукий (случайно ли совпадение с именем автора?!) путешествует по Фессалии. Во всем античном мире Фессалия славилась как родина магического искусства, и вскоре Луций убеждается в этом на собственном печальном опыте.

В жажде приобщиться к таинственной сфере магии, Лукий вступает в связь со служанкой, несколько причастной к искусству госпожи, но служанка по ошибке превращает его вместо птицы в осла. Человеческий разум и человеческие вкусы Лукий сохраняет. Он знает даже средство освобождения от чар: для этого достаточно пожевать розы. Но обратное превращение надолго задерживается. «Осла» в ту же ночь похищают разбойники, он переживает различные приключения, попадает от одного хозяина к другому, всюду терпит побои и неоднократно оказывается на краю гибели. Когда диковинное животное обращает на себя внимание, его предназначают для позорного публичного представления. Все это составляет содержание первых десяти книг романа.

В последний момент Лукию удается убежать на морской берег, и в заключительной 11-й книге он обращается с мольбой к богине Исиде. Богиня является ему во сне, обещает спасение, но с тем, чтобы его дальнейшая жизнь была посвящена служению ей. Действительно, на следующий день осел встречает священную процессию Исиды, жует розы с венка у ее жреца и становится человеком. Возрожденный Лукий приобретает теперь черты самого Апулея: он оказывается уроженцем Мадавры, принимает посвящение в таинства Исиды и отправляется по божественному внушению в Рим, где удостаивается высших степеней посвящения.

· 11 книг, плутовской роман, «Золотой осел» - дал название Августин.

· превращение человека в животное международно

· ряд вставных новелл, с сюжетом не связанных и введенных как рассказы о виденном и слышанном до превращения и после него

· различны и концовки: вмешательство Исиды, религиозно-торжественное окончание

· цели А. – развлечь и нравоучительная

В первой сатире "На хулящих учение" описаны аргументы противников науки. Критон считает их причинами церковных распрей и расколов. Раньше люди стояли на службе, потому что должно так делать, не понимая ее сути и полагаясь на мудрость священников, а теперь начали самостоятельно изучать Библию. Теперь народ пренебрегает постами, поклонами святыням, и даже начинает полагать, что не пристало отписывать монастырям земли. Скопидом Сильва полагает, что учения также приносят с собой голод, ибо неученые крестьяне собирали больший урожай. Дворянству тоже нет смысла постигать суть мироздания, всяческие управленческие и торговые приемы можно и без наук освоить. К тому же, науки скучны и мешают веселью, что разрушает веселую компанию. Щеголь Медор сетует, что на производство книг уходит много бумаги, что ему уж некуда завернуть свои витые кудри. А Цицерон и Виргилий и гроша не стоят по сравнению с рукастым портным или сапожником.

Без лишних знаний и место теплое найти проще. Вот чтобы епископом стать, достаточно бороду отрастить да клобук на голову натянуть, судьей чтоб быть, можно и вовсе надеть парик с узлами и отсылать каждого, кто без взятки приходит. А законы знать - дело подьячих.
Вторая сатира "На зависть и гордость злонравных дворян" описывает разговор добродетельного Филарета с Евгением, обладающим высоким чином. Филарет находит Евгения в чрезвычайно дурном расположении духа и угадывает причину этого: многие люди рангом пониже достигают успехов, в то время Евгений с высоты своих благородных корней ничего не добился. Это и тревожит Евгения, стыдно с такими предками быть во всем последним.
Филарет отвечает как на духу, что благородство, не подкрепленное собственными достижениями, мало что значит. Грамоты должны подтверждать заслуги человека, а не быть его единственными заслугами, полученными при рождении. Евгений и сам говорит, что предки заработали почет собственными силами и свершениями. У него же ничего подобного за душой нет, ибо когда предки с войском шли на неприятеля, он возлегает на перинах, окруженный многочисленными слугами.
Потом автор описывает день из жизни барина. С постели он встает поздним утром, после чаепития или чашечки кофе прихорашивается, с помощью слуги натягивает тесные башмаки, наряд в деревню ценой, а после предается чревоугодию вместе с мнимыми друзьями, которые покинут его, стоит ему потерять свое состояние. А Евгений и сам приближает этот день, играя в карты каждый божий день, проиграв таким образом уже несколько деревень.

А для высоких должностей нужны знания и способности. Для мореходства у Евгения нет ни знаний, ни мужества править кораблем, судья должен усердно изучать законы и быть милосердным, а Евгений невежественен и жесток: бьет крестьян за любой проступок, пока кости не затрещат, а из-за постоянных проигрышей в карты не брезгует никакими способами добычи денег. Евгений слишком ленив даже для придворного, ибо для этого требуется терпение и трудолюбие. Например, Клит, что работает при дворе, круглые сутки обивал пороги передних, осторожно выбирал слова, дабы не вызвать ничье недовольство. У него следует поучиться, чтобы потом использовать это умение во благо.
Невежество Евгения только усложняет его жизнь. Сперва ему стоит исправиться, и потом уже пытаться найти себе место под солнцем. Корни же, знатные они или нет, мало значат. Сколь знатен не был бы род, а имя доброе подкреплять делами надобно, не наоборот.

В седьмой сатире "О воспитании" автор рассуждает о значимости общественного мнения. например, существует такое мнение, что знание доступно лишь людям в возрасте, и юноша совета дельного не может дать. А почему? Также считается, что любой человек склонен к обману, но на самом деле все зависит от воспитания: какую черту развивать - та и проявится в характере. Потому Сам Петр ездил по заграничным странам, высматривая лучшее в них и открывая учебные заведения для своих подданных. Правильно воспитай человека - и он многого добьется.
Независимо от талантов и положения нужно быть добродетельным человеком: способности, на которые опирается злой ум, не доведут их владельца до добра. Уж лучше быть человеком невыдающимся, но добрым, чем злобным гением.

Воспитывать детей нужно не догмами, а примером. Чуть проявилась у ребенка дурная черта, нужно показать ему того, кто испытывает от нее вред: богача, чахнущего над своим богатством, больного блудника. Также нужно аккуратно выбирать его окружение, недаром народ говорит "С волками жить - по-волчьи выть". Но самое главное - родители должны сами представлять собой то, чему пытаются научить дитя, потому что, видя от отца зло, сын только злу и научится. Большинство не воспримет серьезно такие советы молодого человека, подытоживает автор, но они тогда могут и вовсе не читать эти стихи.

Обращаем ваше внимание, что это только краткое содержание литературного произведения «Сатиры». В данном кратком содержании упущены многие важные моменты и цитаты.